Коллектив авторов - Воспоминания о Корнее Чуковском

«Что за человеконенавистник! — невольно подумает каждый. — Не хочет видеть людей! Оставьте-де его в покое хотя бы в течение шести дней недели!»

Если вы все-таки подниметесь по лестнице, вы увидите еще и вторую надпись:

ДОРОГИЕ ГОСТИ!

ЕСЛИ БЫ ХОЗЯИН ЭТОГО ДОМА ДАЖЕ УМОЛЯЛ ВАС ОСТАТЬСЯ ДОЛЬШЕ ДЕВЯТИ ЧАСОВ ВЕЧЕРА — НЕ СОГЛАШАЙТЕСЬ!

Эта вторая надпись еще усиливает наше впечатление, что хозяин этого дома жаждет одиночества. Вот даже от разрешенного им самим воскресного прихода гостей он отрубает такой кусище: сидите, мол, только до девяти, а там — до свидания, уходите!

Так думаете вы, читая вторую надпись. Но тут слышны шаги: это сам хозяин, любитель уединения, собирается выйти из дома. Кубарем скатываетесь вы с лестницы и, притаившись где-нибудь позади дерева или забора, следите за тем, что произойдет.

Почти одновременно с выходом на улицу «Отшельника» к нему стремительно мчатся отовсюду собаки! Всякие — свои и чужие, породистые собачьи аристократы и лохматые дворовые псы, разномастные, с самыми несхожими ушами и хвостами. Всех их объединяет одно чувство: они обожают «Отшельника»! Они бегают вокруг него, прыгают, лают, но не грозно, а радостно, словно сообщают всему миру: «Вот он, вот он, наш дорогой друг!»

И «Отшельник» тоже доволен! Правда, он сердито супит брови, даже покрикивает на иную собаку: «Ну, куда, куда? Пошел вон!» Но глаза у «Отшельника» веселые, он тоже рад встрече с друзьями.

Тут в подкрепление собакам со всех сторон бежит целая армия ребят! Они прибегают позднее, чем собаки, не потому, чтобы они меньше любили «Отшельника», — нет, просто собаки бегают быстрее, чем дети. Большие и маленькие, даже вовсе карапузики, ребята восторженно вопят:

— Корней Иваныч! Корней Иваныч!

И начинается веселая возня! Тот не знает, что такое игра взрослого человека с детьми, кто никогда, хотя бы издали, не видел, как играет с детьми Корней Иванович Чуковский! Секрет настоящей игры в том, что все участники — и старые, и малые — должны быть ровесниками. В свои семьдесят пять лет Корней Иванович радуется игре чуть ли не больше, чем его маленькие партнеры!

В этом — весь Корней Иванович: что бы он ни делал, он творит это со всей страстью своей богатейшей и щедрой души.

Но вот, расставшись с детьми и собаками, Корней Иванович входит в Дом творчества писателей — и во всех сорока комнатах этого дома писатели радуются приходу Корнея Ивановича, его беседе, сверкающей умом, знаниями, чудесным юмором.

Тут раскрывается тайна «Отшельника»: он наполнил свой дом ограничительными надписями не оттого, что он боится людей, — он себя боится. Боится своего жизнелюбия, своего неутолимого интереса к людям. Он боится заговориться, забыть о времени, — а ведь ему нужно работать, ведь работает он поражающе много. Вот почему «только по воскресеньям» и «только до девяти часов вечера»!

К Чуковскому льнут все возрасты, но нам, старикам, особенно радостно видеть человека, который в семьдесят пять лет уступил старости только в одном — в цвете волос, ставших теперь совсем белыми. Вот я знаю Корнея Ивановича скоро уже пятьдесят лет — и когда-то в финском поселке Куоккала у него были такие же озорные, насмешливые глаза, такой же он был рослый, выше всех в толпе, ходил по улице босиком (это очень смущало иных дачников!), неся на плече кого-нибудь из своих маленьких детей, а сегодня у него почтенная седина, ходит он в солидных ботинках и носит на руках не детей, не внуков, а правнуков. Вот и вся разница!

Нет, разница все-таки не только в этом. Тогда, пятьдесят лет назад, Корней Иванович еще только начинал жить. Сейчас за его плечами, все еще сильными, лежит пройденный им большой путь, очень честный и чистый, полный таких дел и свершений, за которые Корнея Ивановича Чуковского любит и чтит вся наша страна.

Об этом пути мне и хочется рассказать здесь хотя бы в самых кратких чертах.

Когда у человека бывает в жизни не одна специальность, а несколько, то он относится к ним неодинаково: эту считает более важной и интересной, ту менее, а третью — и вовсе случайной. Но Корней Иванович относится серьезно ко всему, что ему приходилось делать в жизни, и все вспоминает радостно. Так говорит он и о своей первой специальности — малярном деле:

— Это очень интересно! И, знаете, у меня был огромный талант маляра! Я хорошо красил, например, «под дуб»! А резиновым гребешком я выводил замечательные завитушки!

Был Корней Иванович маляром потому, что его исключили из гимназии. Царский министр народного просвещения граф Делянов усердно «очищал» гимназию от так называемых «кухаркиных детей». Особый циркуляр графа Делянова запрещал обучать в гимназиях «детей кучеров, лакеев, поваров», иначе — детей рабочих людей. Вот тогда был исключен и Корней Иванович. Напрасно мать его выстаивала часами в ожидании директора, напрасно молила не исключать сына.

Гимназия оказалась наглухо закрытой. Корней Иванович стал маляром, ведь ему надо было жить и кормиться, а кормежка стоила пять копеек в день: на одну копейку пшенной каши, на остальные четыре копейки хлеба и квасу. Но одновременно с занятием малярным делом Корней Иванович упорно учился, чтобы сдать экзамены на аттестат зрелости экстерном, то есть при гимназии и учебном округе. В то же время Корней Иванович читал великое множество книг: они легли как фундамент той глубокой образованности, какая отличает Корнея Ивановича, — он «наживал» ее в течение всей своей жизни.

Тогда же Корней Иванович начал изучать английский язык. Делал он это без отрыва от малярного производства — весь пол был исписан английскими словами! К сожалению, учился Корней Иванович по книжке, от которой было оторвано начало, а как раз на этих недостававших в учебнике страницах были изложены правила произношения английских слов! В английском языке слова произносятся не так, как пишутся. Например, глагол «читать» произносится «ту рид», а Корней Иванович произносил его так, как он пишется: «то реад». Слова «я писатель» надо произносить: «Ай эм э райтер», — а Корней Иванович опять-таки произносил их так, как они пишутся: «И ам а вритер». Он скоро научился свободно читать и понимать печатное, но разговаривать с кем-нибудь по-английски он не мог: никто бы его не понял. Так Корней Иванович овладел английским языком поначалу только глазами, зрительно.

И все-таки уже в этот период Корней Иванович одолел и решил те четыре задачи, какие он тогда перед собой поставил. Он жил собственным трудом голодно, но жил. Он вобрал в себя море книг. Он овладел английским языком, неправильно по произношению, но овладел. И, наконец, самое трудное: он сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости. Экстернов экзаменовали необыкновенно придирчиво, чтобы помешать «кухаркиным детям» прорваться к образованию. Им предлагали сверхповышенные задания, от них требовали сверхзнаний, и К. И. Чуковский эти знания обнаружил.