Владимир Карпов - Вечный бой

- Видел.

- Тогда скажите, почему из двух равных по весу, по разряду побеждает кто-то один.

Судаков размышлял, медлил с ответом, затем неуверенно сказал:

- Более техничный, наверное.

- Согласен. А откуда у него взялось это мастерство, или, как вы говорите, техничность?

Судаков усмехнулся:

- Добился на тренировках.

- Вот видите. Так и нам, солдатам, необходимо мастерство. Мастерство, между прочим, та самая сила, которая порождает смелость. Владеет человек своей специальностью - он смело берется за дело. Не владеет - его сдерживает нерешительность. Как вы думаете, почему я приказал вам командовать отделением тогда при атаке?

- Наверное, хотели выяснить, на что я способен.

- Вы недалеки от истины, - подтвердил Шатров. - А бой может сложиться именно так, что вам придется командовать отделением и даже взводом. Атомное оружие заставляет расчленять подразделения по фронту и в глубину, чтоб избежать больших потерь. Это расчленение все больше увеличивает роль и самостоятельность мелких подразделений. Каждый солдат должен быть готов заменить командира.

- Я стану командовать только в том случае, когда останусь один в отделении. Если нас уцелеет двое - командиром станет тот, другой.

- Почему вы себя так низко цените? У вас хорошее образование, вы развитой человек. Но для того чтобы командовать, этого недостаточно; нужны воля, строгость, настойчивость.

- У меня этого нет. Природа не наградила. Я бесхарактерный.

- Заблуждение. Бесхарактерных людей нет. Есть люди со слабым или сильным характером. Характер формируется у человека после того, как он родился, а не там где-то... в природе, которая, вы говорите, вас не наградила. Никто не приходит в жизнь готовым - ни героем, ни предателем.

Шатров едва не сказал: "И вы тоже не родились равнодушной тряпкой, а где-то набрались этого на своем коротком жизненном пути". Но вовремя остановился. Обидеть человека - значит загубить откровенность, и не только в этом разговоре, но и надолго в будущем. "Я поступаю не совсем правильно, - думал Шатров, - собрался изучать Судакова, а больше говорю сам. Надо, чтобы он говорил, а я только бы направлял его вопросами".

- Вот давайте вместе проследим вашу жизнь и попробуем определить, где и какие черты характера у вас формировались, а что от природы.

- Обстановочка не очень подходящая, для того чтобы меня раздевать и препарировать. Холодно.

- Ничего, - сказал Шатров. - Расскажите о себе: как жили, что делали, с кем встречались?

- Жил я просто и скучно - как все.

Опять молчание. "Не вовремя завел я эту беседу - невесело подумал Шатров. Он посмотрел на часы и с напускным беспокойством сказал:

- Однако мне пора. Договорим в другой раз.

Он шел по сырой, свежевырытой траншее - было темно и холодно. Ему казалось, что он очень плохой офицер, ничего не способен понять в людях. Он берется воспитывать Судакова, а сам беспомощный, бесхарактерный человек. Он приписывал себе много других слабостей, даже не подозревая, что эти муки познания человека только начинаются в его офицерской биографии, что будет он их испытывать и через десять и через двадцать лет, потому что нет на свете людей одинаковых, и, чтобы понять каждого, нужно делать каждый раз открытие. А открытия, как известно, не бывают без мук, страданий и радости победы.

8

Отбой учениям был дан через несколько суток. Войска собрались в поле. Проверяли технику и оружие. Предстояло совершить марш в расположение полка.

Офицеров вызвали в штаб на разбор учений.

Шатров приехал на одной машине с Зайнуллиным, Антадзе и Анастасьевым.

Офицеры штаба из-за отсутствия поблизости строений и деревьев поставили на плоскую высоту десятка два автомобилей, построили их буквой "С". На борта машин они развешивали многочисленные яркие схемы. Шатров удивился - когда успели так много начертить!

Разбор делал генерал Таиров. Офицеры сидели на песке, поджав по-восточному ноги. Как только Алексей опустился на землю, к нему подошел и сел рядом Берг. Шатров дружески пожал ему руку.

Генерал ходил вдоль строя машин, увешанных схемами, в руке генерала была длинная тонкая указка, которой он энергично водил то по одному, то по Другому листу. Таиров, несмотря на возраст и седую голову, был подтянут и строен. Он говорил громко и Уверенно, четко и коротко формулировал свои мысли. Генерал цитировал на память устав, приводил сложные теоретические выкладки, безошибочно называл номера частей, подразделений и фамилии командиров. Он ни разу не спутал оперативное время много, численных боев и не запнулся, произнося заковыристые местные названия населенных пунктов...

Когда генерал заговорил о неудачной атаке второго батальона, поднялся майор Углов. Шатров знал этот неписаный и не определенный уставом закон: если ругают подразделение - его командир должен встать. Алексей смотрел на стоявшего комбата и сгорал от стыда - это ему, Шатрову, полагалось сейчас стоять вместо Углова и краснеть на виду у всех. Лейтенант хотел было подняться, но вовремя понял, что это "рыцарство" будет выглядеть смешно и непонятно для окружающих.

Шатров видел, офицеры батальона косят на него недобрым взглядом, будто спрашивают: "Понимаешь ли ты, кто должен стоять вместо комбата?" Кроме этих осуждающих взоров лейтенант чувствовал - смотрит на него еще кто-то, смотрит пристально и пытливо, оценивая, как все это переносит он, Шатров. "Подполковник Ячменев", - уверенно определил Шатров и, подняв глаза, тут же встретил взгляд замполита.

Генерал меньше чем батальоном не имел возможности оперировать. Он предупредил в начале разбора:

- Действия командиров рот, взводов и сержантов оценить на полковых разборах.

Но, дойдя до встречного боя, Таиров вдруг весело сверкнул раскосыми глазами и подробно остановился на его завязке. Генералу очень понравились находчивость и смелый маневр во время боя с головной походной заставой.

- Кто командовал взводом и прикрывал фланг от контратаки? - спросил генерал.

Шатров знал - его хотят похвалить, но встать сразу после майора Углова было просто невозможно. Произошла небольшая заминка.

- Вставай, что же ты? - шепнул Антадзе.

- Товарищ Кандыбин, - негромко спросил генерал, - вы собрали не всех ваших офицеров?

Теперь уже поднялся полковник Кандыбин и, оглядываясь на своих подчиненных, сердитым взглядом спрашивал: "Кого же нет?"

Чувствуя, что совершает еще одну глупость и подводит на этот раз еще и командира полка, Шатров поднялся.

- Ага, вот он, - сказал генерал. - Скромность героя украшает, но, учитывая, что у нас очень мало времени, прошу отзываться побыстрее.

- Я не уверен, что вы имели в виду меня, товарищ генерал, - смущенно сказал Шатров.