Владимир Карпов - Взять живым !

Колокольцев долго звонил по телефонам, говорил с начальниками и какими-то старыми друзьями, наконец вернулся к столу, сказал:

- Как я понял, вышестоящие инстанции тоже предпринимают необходимые меры. Не хотели разрешать, но потом согласились. Правда, вам запрещено проникать в подземные укрытия немецкой ставки. И вы обязаны постоянно информировать по радио, где находитесь и что вам станет известно о Гитлере. А на все решительные действия обязаны получить особое разрешение сверху. Связь будете поддерживать своей рацией через меня. Сведений о том, что Гитлер покинул Берлин, пока нет. Ставка его здесь, все распоряжения идут из Берлина. - Колокольцев выпрямился, помолчал торжественно и значительно. Ну, Василий Петрович, благословляю тебя на дело сие. Не отговаривал потому, что ты настоящий русский офицер и достоин славы, которая тебя ждет в случае удачи! Ни пуха тебе, ни пера. - Колокольцев обнял Ромашкина, троекратно поцеловал крест-накрест. - Иди! Когда все будет готово, вместе доложим командиру.

Прежде всего надо было подобрать хорошую группу. Ромашкин всегда был сторонником группы небольшой, состоящей из "зубров". И на этот раз решил идти с такой же. Первыми и непременными участниками будут Иван Рогатин, Саша Пролеткин, с которыми прошел всю войну. "На все задания ходили вместе, и на последнее пусть идут оба. Возьму еще Шовкопляса, Хамидуллина, Голощапова, Вовку Голубого, ну и радиста Жука".

Ромашкин застал разведчиков в веселом настроении. Взвод располагался в галантерейном магазине. Огромная витрина его была выбита и служила входом, а тяжелые двери были заперты на замок. Над дверью висели покоробившаяся вывеска и трубки неоновой рекламы. По магазину ходил Вовка Голубой, напялив на себя бюстгальтер и дамский пояс с резинками, а разведчики хохотали над ним, сидя на прилавке.

- Обязательно подарю эти цацки своей бабусе, - сказал Вовка, когда Ромашкин, хрустя сапогами по битым стеклам, вошел в помещение.

Благодушное настроение разведчиков еще больше насторожило и озадачило Василия. Они и прежде всегда были веселыми, но сейчас кончилась война. Может, реальная возможность остаться живыми уже подсекла тот задор и боевой азарт, с которыми ходили они на задания? Может, он переоценил их и желающих рисковать не окажется?

Ромашкин рассказал разведчикам о своем намерении. Старался говорить спокойно, скрывая волнение, которое бурлило в нем. Говорил, а сам пытливо и с опаской наблюдал за лицами ребят. Ему даже стало страшно - вдруг перед ним уже не те отчаянные парни, какими хотелось их сохранить навсегда в памяти.

- Я понимаю желание каждого из вас вернуться живым домой. Поэтому возьму только добровольцев, - закончил Ромашкин.

Пролеткин изумленно уставился на командира и воскликнул:

- Ну и голова у вас, товарищ старший лейтенант! Не голова, а бочка с мозгами. Это надо же! Такое придумали - самого Гитлера поймать! А мы тут сидим в этом магазине и ушами хлопаем.

Рогатин, по простоте своей, даже чуть приоткрыл рот и, не сказав ни слова, засопел, задвигал плечищами и стал собираться.

Опасения Василия оказались напрасными - разведчики остались разведчиками! Возникло совсем иное затруднение: он не знал, на ком остановить выбор, просились все, и никого не хотелось обижать. Обычно скромные, знающие себе цену ребята, не очень разговорчивые, когда речь шла об их заслугах и мастерстве, на этот раз не выдержали. Они обступили командира и, перебивая друг друга, просились взять на задание. Каждый приводил самые веские доказательства.

- Товарищ старший лейтенант, я с вами в дневной поиск ходил, напомнил Пролеткин.

- Помните, еще в сорок третьем по льду в тыл ползали? - подсказывал Голощапов. - И флаг брал.

- Два ордена Красного Знамени, - произнес Шовкопляс, показывая на свою грудь.

- Не возьмете, один пойду, - пугал Вовка Голубой. - Я этого фюрера-мурера за усы из подвала вытяну!

Пришлось воспользоваться правом непререкаемости приказа. Оно обижало тех, кто не попал в группу, но Ромашкин ничего не мог поделать. Окончательный состав был такой: Рогатин, Пролеткин, Шовкопляс, радист Жук, Хамидуллин, Голубой, Голощапов.

Теперь нужно было установить, где находится Гитлер. Это могли сказать пленные. В них сейчас недостатка не было, их вели в тыл мимо магазина группами, а иногда и целыми колоннами. Ромашкин развернул на столе план Берлина, подумал: как умно и оперативно сработали в вышестоящих штабах - ко дню вступления в немецкую столицу план напечатали и раздали каждому офицеру. Прикинув, где находится магазин и какие улицы впереди, Ромашкин послал разведчиков подобрать из пленных кого-нибудь покрупнее чином. Вскоре Саша Пролеткин привел костлявого угрюмого офицера в очках, вытащив его из проходившей мимо группы пленных.

- Этот наверняка знает, где их фюрер. Уж больно рожа противная.

Ромашкин спросил:

- Известно ли вам, где находится Гитлер?

По усталому лицу офицера пробежал испуг, он торопливо ответил:

- Нет, нет. Я ничего не знаю.

Возможность стать причастным к делу, касающемуся фюрера, привела пленного в ужас. К офицеру подступил Саша Пролеткин. Стараясь выглядеть добрым, он, улыбаясь, сказал:

- Гитлер калут, понимаешь?

На этом запас немецких слов у него кончился, и по-русски он добавил:

- Крышка вам, понимаешь? Труба! Чего боишься?

Офицер внимательно выслушал разведчика. Он немного понимал по-русски и, уловив отдельные слова, ответил Пролеткину:

- Да, да, Гитлер калут! - И в знак согласия вяло приподнял вверх обе руки: сдаюсь, мол. Затем, обращаясь к Ромашкину, добавил по-немецки: - Но я не знаю, где Гитлер находится - на крыше или в трубе.

Офицер был слишком испуган. От такого едва ли добьешься толку. Пришлось отправить его в очередную группу пленных, которая брела по улице.

Ромашкин учел оплошность и следующим пленным прямые вопросы о Гитлере не ставил.

- Где находится штаб верховного командования? - спросил он пожилого майора.

Майор помедлил с ответом, косо взглянув на качнувшийся автомат в руках Шовкопляса, нехотя ответил:

- В тридцати километрах от Берлина в направлении Цоссена. - Офицер шагнул к карте и показал пальцем: - Здесь. В лесу. Майбах-один, Майбах-два.

Ромашкина охватило разочарование. Это было далеко - там даже не полоса другой дивизии или корпуса, там соседний фронт наступает. И, стало быть, полковым разведчикам туда нечего соваться.

- А может, он брешет? - спросил Рогатин. - Или не знает вовсе. Давайте других спросим.

Разведчики допросили еще нескольких пленных. Некоторые не знали, где находится верховное командование, а те, кому это было известно, неизменно указывали в сторону Цоссена. Ромашкин уже готов был примириться с постигшей его неудачей, как вдруг в комнату вбежал запыхавшийся Пролеткин. Он тащил за рукав испуганного гестаповца в черном мундире, с одним погоном на плече.