Марк Поповский - Управляемая наука

Случается, что у вновь назначенного руководителя Института мало или совсем нет научных публикаций. Ничего, и это поправимо. Ему не придется даже давать никаких специальных распоряжений. Каждый мало-мальски понятливый сотрудник института включает директора в число соавторов своих публикуемых работ. Причем в списке соавторов ставит как правило имя начальника на первое место. Мало кто из руководителей НИИ уклоняется от таких подношений. Процесс приписывания своего имени к чужим работам стал ныне массовым. То, что очевидно представлялось бы бредом академику Ф. А. Иоффе или академику И. М. Крылову (у которых и своих идей было сколько угодно) теперь стало научным бытом: ведь нынешнему директору-чиновнику и впрямь некогда писать статьи, а тем более монографии — он большую часть времени проводит там, где дают директивы: в райкомах, министерствах, в ЦК.

Мало, очень мало я знаю руководителей НИИ, которые отвергают научные подношения своих подчиненных. И уж совсем не осталось таких, кто мог бы выгнать из кабинета сотрудника, пришедшего с такого рода «подарком» — как это делал академик ВАСХНИЛ селекционер Аведикт Лукьянович Мазлумов (1897–1972). — «Меня коробит, когда статья начинающего исследователя подписана двумя фамилиями, ниже его собственной, а вверху— руководителя» — писал Мазлумов, много лет возглавлявший научную работу во Всесоюзном НИИ сахарной свеклы (Рамонь, поселок под Воронежем). Для него, человека, который вывел более полусотни сортов сахарной свеклы (в сороковые-пятидесятые годы каждый второй кусок сахара, который в России клали в чай, был мазлумовским) такая позиция вполне естественна, как и для ленинградского фармаколога Николая Васильевича Лазарева (1895–1974), который в конце жизни признался мне, что своей рукой написал и отредактировал девяносто книг. Но, как говорит современный остроумец:

«Иные времена, иные правы…».

Система приписывания себя к чужим научным работам породила среди директоров НИИ подлинных гигантов мысли и титанов работоспособности. Сколько научных публикаций может сделать за жизнь исследователь? Кандидат технических наук Б. Н. Волгин сообщает:

«По материалам недавно проведенного обследования тридцати одного научно-исследовательского института Ленинграда оказывается, что в среднем научный сотрудник пишет одну статью в год, причем среди них есть ученые, публикующие по десятку статей, и десятки сотрудников на каждого такого ученого, не публикующие ни одного». [35] Волгин Б. Н.: Молодежь и наука. М. 1971, Издательство «Знание», стр. 38.

Если подмеченную выше закономерность распространить на всю научную публику, и в том числе на академиков преклонного возраста, то окажется, что после 30–40 лет научной деятельности ученый может иметь максимум 300–400 опубликованных работ. Между тем, по наведенным справкам, большая часть академиков-директоров насчитывает в своем списке по 500–600 и более научных трудов, и среди них много монографий. Интересен список трудов самого молодого академика директора Института химии природных соединений АН СССР Ю. П. Овчинникова. За пятнадцать лет пребывания в науке Овчинников опубликовал 300 трудов и среди них несколько книг. Но истинным гением трудолюбия является академик Александр Николаевич Несмеянов: за его подписью вышло в свет 1200 трудов! Вот уже сорок лет без перерыва он выдерживает в науке поистине бешеный темп: каждые 12 дней публикует статью или монографию. Вот что значит быть директором!

Директор современного НИИ чувствует себя подготовленным к победам в любых сферах. Захочется, например, ему прославить свое имя на изобретательском поприще, изобрести что-нибудь этакое — машину, лекарственный препарат или метод повышения яйценоскости кур. Пожалуйста. Не возбраняется. И авторское свидетельство можно получить и до международного патентования дело дойдет. А уж тем более до Ленинской премии. И все это — не прикладая рук. Только потому что — директор.

Таких начальственных «изобретений» мог бы я перечислить десятки, если не сотни, потому что всякое крупное изобретение, сделанное в НИИ, по неписаному этическому статуту советской науки конечно же среди своих соавторов имеет директора. Без директора никакого даже самого гениального изобретения не бывает, потому что ни райком партии, в котором территориально находится Институт, ни министерство, которому Институт подчинен, никогда не поддержат изобретение, к которому не причастен товарищ директор.

Однажды, правда, я слышал трагикомическую историю о директоре, который (в одном случае!) погубил себя как изобретатель. Но власти при этом вовсе не были виноваты. В столичном академическом институте в недавние времена комиссия Комитета по делам изобретений и открытий обсуждала два варианта только что завершенной машины. Представитель Комитета высоко оценил вариант машины номер один, но директор Института, академик, в громогласной речи именно этот вариант подверг резкой критике: машина недоработана, плоха, о ней нечего даже говорить. Зато очень хорош вариант номер два…

— Простите, — изумленно воскликнул представитель Комитета. — Может быть первая машина действительно недоработана, но среди авторов конструкции, которую вы так строго критикуете, мы видим ваше имя. Оно стоит первым…

Возникла пауза, сильно смахивающая на заключительную сцену из Ревизора. Всем присутствующим стало ясно: директор института так часто и так беззастенчиво приписывал себя к чужим изобретениям, что в конце концов перепутал, какую именно конструкцию ему сегодня следовало отстаивать как «свою»… [36] Личное сообщение Заместителя Председателя Комитета по делам изобретений и открытий А. А. Иноземцева.

Последняя история показывает, что есть свои трудности и у директоров, но в целом живется этому околонаучному клану совсем неплохо. Конечно, до поры до времени. Пока не сняли. Не подумайте, однако, что руководителей НИИ снимают по старости. Должность эта (особенно в институтах академических) возрастом не ограничена. Я помню, как 89-летний академик А. Н. Бах по старческому слабоумию уже не узнавал своего первого ученика и заместителя академика Опарина, но это не мешало Баху занимать свой пост до самой смерти. Не снимают директоров также за творческое бесплодие и за бездарность. Безнравственное общественное поведение также не угрожает директору серьезными карами.

Работая в архивах над биографией академика Николая Вавилова, я разыскал ряд доносов, которые сделали на него сотрудники. Тридцать лет спустя один из доносчиков, некто С. Сидоров, все еще работал в том же институте и занимал должность заместителя директора. В 1967 году я выступил перед научными сотрудниками ВИР и в частности прочитал им давний донос. После этого доносчику пришлось из института уйти, однако Ленинградский Обком КПСС (где были крайне раздражены моим выступлением) тут же назначил доносчика на такую же точно должность в другой институт.