Александр Шульгин - Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

Общности антилоп не было дела до смерти некоторых ее клеток. Такая потеря была неотъемлемой частью движения из одного в другое место и отсеивала слабых. Стадо в целом обязательно выживет.

Фильм закончился, а я лежала, свернувшись клубочком, на диване, обдумывая увиденное. В комнату вошел Шура и уселся в большое кресло.

- Как ты себя чувствуешь, прелесть моя? - спросил он. Я сказала, что мое состояние постоянно меняется и что я только что пережила необычный опыт, когда увидела по телевизору нечто невероятно пугающее.

- У меня есть одна идея, которую я хочу предложить тебе. Скажи, как ты к этому относишься? - сказал Шура.

- Нормально, что за идея? - улыбнулась я.

- Ты же знаешь, что старый добрый 2С-Б всегда связывает тебя с твоим телом и объединяет психический мир с физическим.

Я кивнула.

- Здесь есть риск, - сказал Шура. - Но мне кажется, если тебе представится возможность напомнить своему телу, как оно нормально функционирует, может, это поможет тебе вернуть все в сбалансированное состояние, собрать разрозненные части самой себя вместе. Работай и через тело, и через сознание. К тому же, в конце концов, 2С-Б знаком тебе, это старый наш друг. Что ты думаешь насчет этого предложения - просто чтобы посмотреть, что будет? Конечно, - быстро добавил Шура, - само собой разумеется, что мы прислушаемся к малейшим твоим колебаниям или беспокойству. Прислушайся к своим инстинктам.

Я улыбнулась и сказала: «Похоже, это замечательная идея. Я не вижу, как я могу пострадать от этого. Самое худшее, что может случиться, - это отсутствие особенного эффекта. В этом случае все останется на своих местах. Но если воздействие будет, то, должна сказать, я больше чем готова вернуться в нормальное состояние - и это еще слабо сказано!»

Каждый из нас принял по двадцать пять миллиграммов 2С-Б, после чего мы легли на нашу широкую кровать. Шура нашел музыку Леонарда Бернштайна на радио, и мы начали ласкать друг друга.

Два часа спустя мы все еще занимались любовью. В спальне было тепло, и мы вспотели. Я снова кричала, теперь с благодарностью, потому что испытывала знакомое возбуждение и реагировала на Шурины ласки. Четыре часа мы любили друг друга и разговаривали, иногда вставая с постели, чтобы сходить в туалет или съесть апельсин. Я чувствовала себя целой и наполненной радостью. Я сказала Шуре, что он на самом деле был очень мудрым. Спасибо тебе, мой хороший, спасибо.

Я вышла на улицу и увидела, что гора Дьябло стала тем, чем всегда была для меня раньше, - органичным элементом природы, частью которой были и люди. Я снова могла любить ее, хотя гора и не могла ответить мне тем же.

Шура повез меня обедать в наш любимый мексиканский ресторан, чтобы отпраздновать мое возвращение в обычный мир. Мы выпили за загадки человеческого разума, за жизнь как таковую и за чудесный мир нормального и обычного.

Было невыразимо здорово вернуться назад.

Шура принял сорок миллиграммов ДЕСОКСИ - дозу, которую он дал мне ровно неделю назад. Он сказал, что для него эта доза оказалась совершенно неактивной.

Одним воскресным утром я убедила Шуру снова дать мне сорок миллиграммов ДЕСОКСИ. Я уверена, сказала я ему, что на этот раз наркотик не окажет на меня воздействия, как не оказал на него.

Я была права. Я ничего не почувствовала.

Когда я проснулась, я была сама собой. Я вернулась в обычное состояние и знала, что теперь останусь в нем. Как и обещал Адам, процесс завершился к концу недели. Я позвонила ему, чтобы сказать, что все произошло так, как он и предсказывал, и еще раз его поблагодарила. Он рассмеялся и сказал, что, конечно, он счастлив приписать себе честь, если что-нибудь хорошо кончается, независимо оттого, был он тому причиной или нет. «Vaya con Dios (Иди с богом), дорогая моя», - пожелал он мне.

Из всей нашей исследовательской группы лучшие отчеты об экспериментах писал Данте. Его отчеты были длинными, подробными и абсолютно правдивыми. Джинджер часто присылала нам собственные отчеты в одном конверте с отчетами Данте. Настроение ее отчетов всегда напоминало ее саму: в них звучали энтузиазм, оживленность и привязанность к земле. Но когда она бывала занята домашними делами или гостями, она ограничивалась коротенькими приписками к отпечатанным сообщениям Данте. Мы благодарили ее за все послания, за подробные и не очень, учитывая то, как тяжело было им без остальной группы. По крайней мере, до того момента, когда Джордж не заимел собственный «Макинтош» и не обнаружил, как забавно было писать отчеты на компьютере. Особенно ему понравилось иллюстрировать их маленькими картинками и подходящими символами.

У Данте и Джинджер были собственные запасы психоделиков. Они проводили эксперименты в пустынном высокогорье между городком Голд-Три и их любимым местом для пешеходных прогулок - горой Уитни. За долгие годы они собрали собственную группу охотников до путешествий. Многие из них жили в Лос-Анджелесе и, приезжая на очередной эксперимент, оставались в доме Данте и Джинджер на все выходные. Поэтому Джинджер уже не могла рисовать так часто, как ей этого хотелось.

Наконец, она приняла твердое решение и убедила Данте в том, чтобы групповые эксперименты проводились не чаще одного раза в месяц. Как потом признался нам Данте, им следовало принять это решение уже давно, потому что он почувствовал, что начал уставать, да и Джинджер нужно было несколько часов для готовки и побольше времени для студии. В конце концов, с гордостью сказал Данте, ее потрясающие пейзажные акварели начали привлекать внимание внешнего мира!

Часто их эксперименты, в которых принимали участие их друзья, превращались в терапевтические сеансы. И Данте, и Джинджер неплохо научились управлять случавшимися порой психологическими прорывами и неизбежными, бросавшими вызов сюрпризами.

Мы с Шурой ездили в Голд-Три раз или два в год, обычно в компании с Дэвидом и Клоузами. В восхитительном большом доме Сэндемэнов могли разместиться человек пять-шесть гостей, если учесть пол в гостиной и самое любимое место летом -наружную террасу. Когда на небе светила полная луна, а койоты громко выли у подножия гор, погруженная в темноту терраса обретала неповторимое очарование. Единственная сложность заключалась в том, что, когда мы устраивались на террасе, у нас слипались глаза и мы погружались в сон.

Однажды в мае, где-то в восьмидесятых годах, Данте прислал нам отчет о сложном и довольно необычном эксперименте с наркотиком, который после нескольких испытаний они с Джинджер сочли очень дружелюбным и вызывающим прозрения. Он называется 2С-Т-7. Я включила этот отчет в книгу, потому что была глубоко тронута им, когда прочла его впервые. Он до сих пор волнует меня. Я бы оценила этот эксперимент на плюс четыре.