Александр Шульгин - Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

Наконец, я переходила в заключительную стадию. Ради того, чтобы попасть туда, я всегда была и буду готова проходить через неприятную середину своего опыта.

Теперь я находилась на краю необозримой пропасти и смотрела в черноту, но она была совсем не та, что в сцене с переходом белого цвета в черный. Это была глубокая, убаюкивающая темнота бесконечной вселенной - пространства, без конца растянувшегося во все стороны. Мне нравилось находиться здесь, от этого я была совершенно счастлива. Если бы мне позволили, я осталась бы здесь навсегда, втягивая в себя эту прекрасную темноту и до боли знакомое ощущение бесконечности как живой, близкой и теплой, таинственной силы, окружающей меня.

После мгновения этого удовольствия приходило время приветствия Из верхнего левого угла вселенной Нечто, что знало меня и знакомое мне с момента становления времени и пространства, здоровалось со мной. Не произносилось никаких слов. Тем не менее послание было ясным и несло улыбку: «Привет, дорогой друг! Шлю тебе уважение-юмор-любовь. Видеть тебя вновь - это удовольствие пополам со смехом-радостью».

Нечто, здоровавшееся со мной, было бытием, настолько не похожим на что-либо, доводившееся испытывать человеку, что, повзрослев и попытавшись подобрать адекватное слово для описания увиденного, я пришла к выводу, что даже слово «бытие» не подходит. Любое слово задает границы, образ того, что ты описываешь, отличный от иных образов, которые определяются другими словами. А то, что довелось пережить мне, не имело ни образа, ни формы, ни определения, ни границ. Оно просто было. Оно есть.

Оно стало самым первым моим другом и приветствовало меня как равную. Я всегда отвечала ему волной любви, восторга и смеха.

Потом все заканчивалось.

На все про все уходило двенадцать минут.

Эти переживания были доступны мне постоянно, я принимала их как должное и не задумывалась о них, пока была ребенком. Лишь в четырнадцать лет я как следует взглянула на них и поняла, что этот опыт - нечто необычное, особенное, это принадлежавшее мне секретное сокровище. Я начала серьезно размышлять о нем, стала замерять время, в течение которого продолжался этот «сеанс» и предприняла первую - безуспешную -попытку что-либо в нем изменить. Но прошло много лет, прежде чем я отказалась от названия «микрокосм-макрокосм» как слишком длинного и громоздкого, остановившись на более простом слове «Спираль».

Возможно, это началось с самого рождения. Разумеется, точно это установить нельзя, однако, если учесть, что Спираль была частью моей жизни, сколько я себя помню, то я склоняюсь к тому, что она являлась мне с самого начала. Как-то раз мать сказала мне, что время от времени, когда я была совсем малышкой, со мной что-то происходило. Однако, по ее словам, она не волновалась по этому поводу, поскольку, когда все заканчивалось, я приходила в обычное состояние.

Я всегда видела Спираль в одних и тех же условиях (за единственным исключением) - когда ложилась в кровать, чтобы вздремнуть или заснуть ночью, но задолго до того, как я погружалась в сон.

Один-единственный случай-исключение произошел, когда мне было лет пятнадцать, вскоре после того, как мой отец был переведен в Сантьяго-де-Куба на должность американского консула. Мы жили в гостинице, пока нам помогали подыскать жилье. Отец с матерью, я и мой брат Бой обедали в гостиничной столовой. Я уставилась на масленку, стоявшую на столе. Ровно в центре круглой масленки лежал один кусочек масла. Каким-то образом вид кусочка масла по центру масленки запустил во мне знакомое ощущение, которое я связывала с запуском Спирали. Я удивилась и очень обрадовалась, поскольку никогда прежде эти переживания не начинались в таких необычных обстоятельствах.

Я была довольна еще и потому, что со мной происходило нечто особенное, личное. Попросив извинения и разрешения выйти из-за стола и подняться в свою комнату, я чувствовала собственную важность, что редко случалось, когда я была в кругу семьи. Я дала понять, что начинается моя странная «штука», и мои родители нехотя разрешили мне уйти. Я добралась до комнаты как раз вовремя и успела захватить прекрасные завершающие мгновения Спирали. Как потом выяснилось, пережить Спираль, находясь не в постели, а занимаясь обычными делами повседневной жизни, мне удалось лишь однажды.

Я пыталась вызывать Спираль не раз и не два, экспериментируя с различными предметами круглой формы с пятном в центре, но ни один из них не сработал. Я так и не нашла способ «включать» Спираль. Она приходила ко мне по собственному желанию, неожиданно, время от времени. Ее выбор не зависел от того, что со мной происходило, - ни вообще, ни в частности. В двадцать пять лет, поверьте мне, я цеплялась за любую связь, и ничего не нашла. Будучи ребенком, я думала, что Спираль является ко мне раз в неделю или около того. Но чем старше я становилась, тем реже имела удовольствие видеть Спираль. В тот год, когда мне было двадцать пять, это случилось всего дважды, и больше не повторялось вовсе.

Открытие того, что я была не одна в своем путешествии во внутренний космос, стало для меня полнейшим сюрпризом. Это открытие принесло мне несказанное удовольствие и породило целую серию новых вопросов. Оно настигло меня в двадцатидвухлетнем возрасте. Что само по себе уже интересно, я получила два доказательства в течение всего лишь четырех месяцев.

Оба случая были удивительно похожи.

Первый произошел однажды вечером, на вечеринке, которую устроил один мой приятель в Сан-Франциско. Я находилась на кухне с несколькими остальными гостями, занимаясь тем, что обычно делают люди на чужих кухнях во время неформальных тусовок, - говорила, пила, жевала картофельные чипсы и морковку, а через некоторое время обнаружилось, что я и некий парень по имени Эван остались на кухне одни. Мы с головой ушли в обсуждение необычных переживаний, большую часть информации о которых мы либо вычитали, либо слышали от других. Похоже, такой разговор завязывается гораздо легче в середине энергичной, шумной вечеринки, чем в другое время.

Внезапно Эван стал рассказывать мне о том, что происходило с ним с раннего детства. Он назвал это «по-настоящему сверхъестественной вещью». Помню, что почувствовала покалывание в спине, когда собеседник начал описывать эту вещь. Я тут же поняла, почему на его лице стали проступать смущение и тревога. (Она вот-вот подумает, что я сумасшедший; почему я говорю об этом?) Я постаралась подбодрить Звана кивками и даже по своей воле призналась, что знаю, какая сцена будет следующей, когда он запнулся. Он посмотрел на меня со страхом, почти с ужасом, отпил немного из своего бокала, пробормотал «да, все так и было», и завершил свой рассказ. Конец его истории отличался от моего; его путешествие обрывалось вскоре после свертываний белого и черного. С легкой жалостью я подумала, что, по всей вероятности, он упускает лучшую часть зрелища, хотя ему и удается пережить поразительную Спираль в самом начале. Я была довольна, что не подсказала ему, как все развивается дальше. Когда Эван закончил свое повествование, я сказала ему, что вижу точь-в-точь такие же образы и что он первый из всех знакомых мне людей, кто разделяет со мной этот опыт. Я умолчала о финальной сцене своих переживаний.