Владимир Томсинов - Аракчеев

Человек раскрывается не только в своих собственных письмах, но и в тех, что адресованы к нему, и раскрывается часто с неожиданной стороны. Многие послания к Аракчееву (особенно с той поры, как вошел он при царском дворе в доверие и силу) были пронизаны лестью. Но не всякая лесть — неправда! Нельзя льстить красиво, говоря заведомую ложь. Льстивые излияния могут быть приятными на вкус лишь тогда, когда в них примешана немалая доля искренних чувств.

Графу Аракчееву льстили красиво и приятно. «Сиятельнейший граф, милостивый государь! — обращался к нему 30 декабря 1809 года издатель журнала «Русский Вестник» С. Н. Глинка. — Два года удостоивали Вы благосклонного воззрения своего «Русский Вестник»: да озарится оный и на будущий год равным щастием! В кратковременную бытность вашу в Москве не смел я беспокоить вас изъявлением личного моего почитания: по деятельности и твердости ваших дел вы приветственны во всех пределах любезного нашего отечества. И так во всякое время и повсеместно все сыны Отечества пред вами благоговеют: в полной мере питается чувствие к вашим деяниям, которые напечатлеются в отечественных наших летописях. При сем осмеливаюсь усерднейше поздравить Ваше сиятельство с наступающим Новым годом: да ниспошлет вам Бог еще многие лета к служению Государю и Отечеству. Правота ваших деяний ручается вам в том, что все русские воссылают равное моление к небесам».

Переписка Аракчеева обнаруживает, сколь многим людям этот мрачный и грубый человек помог устроить так или иначе свою жизнь. Слова благодарности неслись в его адрес со всей России. «Вы ходатай у престола человеколюбивого и великодушного Монарха, вы глаз блестящего правосудием трона», — писал графу перед началом 1810 года некий Василий Любицкий. «При самых воинских трудах никогда не забываю оказанные вашим сиятельством мне милости и благодеяния, что по гроб мой останется в сердце моем запечатлено», — слал Алексею Андреевичу свое благодарение в письме от 9 июня 1810 года храбрый полковник Яков Кульнев, пребывавший в то время на очередной своей войне, на сей раз турецкой. «Милостивый государь, граф Алексей Андреевич! — писал оттуда же 4 июля молодой князь гвардейский подпоручик Александр Сергеевич Меншиков. — Я пользуюсь позволением, данным мне Вашим Сиятельством, чтоб еще возобновить истиннейшую мою благодарность за оказанные мне милости во время вступления моего в военную службу». Из содержания данного письма видно, что граф Аракчеев помог чем-то потомку светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова.

Некий Николай Житков специально прислал графу 26 июля 1810 года коротенькую записку, чтобы излить в ней свое чувство благодарности ему: «Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь! Естли слезы благодарности, проливаемые пред существом Всевышним, приемлемы им, то одно оно в силах заплатить Вашему Сиятельству за все оказываемые вами нам милости. С глубочайшим высокопочитанием и преданностию честь имею пребывать Вашего Сиятельства Милостивого Государя всепокорнейший слуга».

«Почтеннейшее письмо Вашего Сиятельства от 4-го сего июля я имел удовольствие получить, — писал Аракчееву 29 июля 1810 года Андрей Дмитриевич Мартынов. — Признаюсь Вашему Сиятельству, что слабые мои силы не в состоянии изъявить вам, Сиятельнейший Граф, в полной мере моей покорнейшей благодарности, коя в чувствах моих имеет оставаться по жизнь мою».

Какие бы времена ни переживал в своей чиновной судьбе Алексей Андреевич, какие бы невзгоды и радости ни испытывал, не переставал поддерживать его теплыми словами друг его М. В. Храповицкий. «Знаю, что вы не живете на себя, а приносите себя в жертву отечеству и государю», — восклицал Михаил Васильевич в своем письме к графу от 9 ноября 1808 года.

Храповицкий иногда заезжал к Аракчееву в Грузино. Но чаще они обменивались письмами. «Милостивый государь, граф Алексей Андреевич! — писал Храповицкий своему другу 13 февраля 1810 года [159]. — Поздравляю вас с масленицею, потому что в праздничные дни ее будете иметь отдохновение в любезном Грузине. Не написал я там в гроте моего имени на вазе с прочими, а хотел, чтоб вы дали мне там уголок написать четыре строчки при сем приложенные. Видите, что я в мыслях часто в Грузине бываю и хозяина хорошо знаю; завидовать худо, а поздравляю тех, кто будет с вами проводить там масленную и наслаждаться вниманием хозяина». Это письмо М. В. Храповицкого сопровождает четверостишие «К хозяину», которое автор его, по собственному его признанию, хотел бы начертать на вазе, стоявшей в графском гроте:

В своем письме от 9 июня 1810 года Михаил Васильевич благодарил Аракчеева за «приятные письма», писанные графом 17 и 28 мая, и сообщал, что ему любопытно узнать, был ли у графа «вожделенный гость». Нетрудно догадаться, что имеется в виду император Александр I, посетивший Грузино 7 июня 1810 года. «Любя вас и почитая как искреннего друга, — продолжал Храповицкий, — отнюдь не хочу, чтоб вы подвергли себя трудностям по делам, о коих я прошу. Но тогда б сам я огорчился и на вас сетовал справедливо, когда б ради меня вы потерпели б что-нибудь неприятное».

Как государственный деятель Аракчеев был уважаем многими выдающимися людьми своего времени. В мемуарной литературе факт сей почему-то замалчивается. Более того, часто утверждается, что Аракчеев был человеком, которого «кроме гнуснейших льстецов, никто терпеть не мог, не произносил без презрения имя его». Цитированные слова принадлежат Александру Михайловичу Тургеневу, видному сановнику царствований Александра I и Николая I, и писаны в 1848 году, но подобным образом писали об Аракчееве и многие другие его современники. Содержание переписки Аракчеева, из архивных залежей которой опубликована лишь незначительная часть, не подтверждает этих мемуарных утверждений. Более того, оно свидетельствует, что человек этот, вошедший в русскую историю под именем «злого временщика», имел тесные дружеские и деловые отношения со Сперанским (более тесные, чем это представляется в исторической литературе), к его советам нередко прибегал занимавший пост министра внутренних дел граф В. П. Кочубей. Видные религиозные деятели того времени — митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий, а затем его преемник Серафим — также воздавали должное и государственному уму Аракчеева, и его человеческим качествам христианина; они неоднократно посещали Грузино и с удовольствием общались с хозяином усадьбы.

Ценили Аракчеева также и люди, которые стали зваться после 14 декабря 1825 года «декабристами». Они писали не только сатиры и эпиграммы в его адрес, но и весьма уважительные письма.