Лев Понтрягин - Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим

Фаддеев обещал мне, но позиция Прохорова была неясна. На самих выборах Ю. В. Прохоров произнёс какую-то странную путанную речь, в которой заявлял, что он проголосует за Новикова только тогда, когда увидит, что именно его голоса не хватает. В действительности же, он проголосовал сразу. Кроме того меня волновала судьба Мельникова.

Я не был по каким-то причинам на заседании экспертной комиссии, но мне передавали, что против Мельникова выступали там Тихонов и Дородницын. Позиция этих двух академиков в данном случае вызвала у меня чувство неприязни. Казалось бы, им переживать за нашу вычислительную технику: Дородницын — директор Вычислительного центра АН СССР, Тихонов — директор Института прикладной математики АН СССР. Но на чае у Президента, где я был, Дородницын отсутствовал, а Тихонов выступал против Мельникова якобы по формальным причинам, указывая на то, что у нас нет мест по вычислительной технике, а Мельников не является прикладным математиком, так что его можно избирать только как чистого математика. Кроме того, он указывал на то, что по вычислительной технике уже было много обещаний сделать машины, которые не выполнялись.

В ответе Тихонову я сказал, что мы не должны руководствоваться формальными соображениями, а наша основная цель — польза дела! Конечно же, Мельников будет несомненно полезен для дела! Что касается невыполненных обещаний, то они давались не Мельниковым, а Бурцевым. Он свои обещания не выполнял, только обещал.

На этот раз Мельникова поддерживал также и Президент. Мельников в первом туре голосования получил четыре голоса против. Я склонен думать, что это были голоса Дородницына, Тихонова и их сторонника Самарского, а также Л. Д. Фаддеева. Фаддеев хотел сперва провести своего отца, а потом уже Мельникова, считая, что поскольку Мельников пользуется большой поддержкой, как лицо ценное для вычислительной техники, то ему дадут дополнительное место. Четырьмя голосами нельзя было провалить академика, и поэтому В. А. Мельников прошёл в первом туре, точно так же, как и С. П. Новиков.

При выдвижении кандидатуры старшего Фаддеева Прохоров и Фаддеев развернули странную суету. Прохоров стремился выдвинуть старшего Фаддеева, а младший Фаддеев уверял Виноградова, что если кандидатура его отца и будет выдвинута, то это только доставит удовольствие отцу, но кандидатуру свою он снимет.

Кончилось тем, что Фаддеев был выдвинут, а свою кандидатуру не снял. На выборах ему не хватило только одного голоса. Но стремление провести его могло дезорганизовать выборы, в частности, могло вызвать провал Мельникова и Новикова.

Задолго до выборов было неясно, сможет ли принять участие в голосовании академик Глушков. Он был тяжело болен и находился в Киеве. Перед выборами он был переведён в московскую больницу на том основании, что здесь ему могут оказать больше помощи. В действительности же, для того, чтобы сделать его участие в выборах возможным.

Кончилось тем, что по решению Президиума, действовавшего на основании медицинских соображений, переданных из больницы, было признано, что Глушков голосовать не может. И вот в самом начале заседания нашего Отделения, посвящённого выборам академиков, Дородницын вдруг заявил, что Глушков отстранен от выборов незаконно. Дородницын просит Отделение поручить ему поехать к Глушкову в больницу с бюллетенем. На этом Дородницын очень настаивал. В связи с этим академику-секретарю Боголюбову пришлось провести сложные переговоры относительно здоровья Глушкова. Ответ из больницы был получен прежний: Глушков участвовать в выборах не может, так как находится в бессознательном состоянии, агонии.

Участие в выборах Глушкова могло бы помешать избранию Мельникова и Новикова! Провалить Новикова и Мельникова — была основная цель Дородницына и Тихонова! Поэтому я был рад полученным результатам!

Так сложно и бурно проходили выборы 81-го года. Я рассказал о них только потому, что всё это ещё свежо в памяти.

Чудовищное намерение Дородницына использовать голос умирающего Глушкова и другие приёмы его поведения на этих выборах привели к тому, что у Александры Игнатьевны с Дородницыным было очень неприятное столкновение в коридоре. Но она не хочет, чтобы я его описал. Другие выборы, я думаю, проходили не менее сложно, но я уже об этом забыл.

На выборах 76-го года мы с Виноградовым действовали единым фронтом. В частности, провели в академики Л. Д. Фаддеева, что очень было не просто. На выборах 78-го года у нас с Виноградовым уже обнаружились серьёзные разногласия, и мы не могли прийти ни к какому компромиссу, так как Виноградов занял диктаторскую позицию, требуя от меня полного подчинения, а я не соглашался. Это вызвало у него раздражение против меня, и он совершил в отношении меня нелояльный поступок. Я конфиденциально рассказал ему о некоторых своих намерениях при голосовании, а он огласил их, что было, конечно, большой некорректностью.

В значительной степени благодаря этому расхождению с Виноградовым выборы 78-го года были провалены. Поэтому на выборах 78-го и 81-го годов я уже не вёл с ним никаких переговоров. На этот раз был не провал выборов, а полный мой успех и неудача Виноградова, которую он, однако, перенёс внешне очень стойко. Но вскоре серьёзно заболел: у него был инсульт. Несмотря на свои 90 лет, он благополучно вышел из него. Это указывает на чрезвычайные физические и духовные силы Виноградова. Человек он, конечно, совершенно замечательный.

На конгрессе в Хельсинки 1978 года я был главой советской делегации. И этим закончилась моя работа в области международных отношений. Этому событию была очень рада моя жена.

Однажды М. В. Келдыш сказал мне, что Президент А. П. Александров уважает меня как учёного, но не одобряет некоторых моих взглядов. Наше расхождение во взглядах с А. П. Александровым заключается, по-видимому, в том, что я не нахожусь в услужении у сионистов, а считаю своим долгом вести борьбу с ними как с опасными расистами.

На заседаниях Президиума АН СССР иногда делаются научные сообщения членами Академии наук. За 30 минут докладчик должен рассказать нечто содержательное о своей работе. Задача эта трудная и почти невыполнимая, так как Президиум состоит из представителей самых разных разделов науки. Нужно сказать что-то содержательное и понятное им всем, что вряд ли возможно. Я считаю эти научные сообщения почти бессмысленными.

Думают, что сделать научное сообщение на заседании Президиума почётно. Когда мне было предложено сделать научное сообщение на заседании Президиума, я попытался от этого уклониться и дважды отказывался под разными предлогами. Но, получив третье приглашение, я счёл своей обязанностью согласиться. Жена также настаивала, чтобы я согласился. Ведь имеет же право начальство знать, за что я получаю своё академическое жалованье. Очень тщательно подготовившись, я сделал, на мой взгляд, удачное научное сообщение на заседании Президиума 23 декабря 1977 года. Оно, как положено, было опубликовано «Вестнике Академии наук», а затем перепечатано в научно-популярном журнале «Природа» — по предложению Б. Н. Делоне, члена редакции этого журнала. Борис Николаевич однажды позвонил мне по телефону и сказал: «Мне почему-то прислали Ваш доклад. Ведь это же прелесть. Не согласитесь ли Вы опубликовать его в журнале "Природа"?» Я согласился. Позже доклад этот был опубликован также в журнале «Успехи математических наук» вслед за моим жизнеописанием [55].