Феликс Чуев - Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы.

Повторяю, этот визит был настолько засекречен, что даже сотрудники Белого дома, не говоря об аккредитованных корреспондентах, считали, что президент проводит переговоры с неким господином Брауном.

Один из американских дипломатов спросил нашего сотрудника посольства:

– Почему вы назвали своего министра иностранных дел «мистер Браун», по-английски – коричневый, а не «мистер Рэд» – красный, что было бы правильнее?

– Наверно, потому что фамилия Браун в Америке так же распространена, как Иванов в России,- ответил наш дипломат.

…Нынешние наши «демократы» сумели объединить эти два цвета в один – красно-коричневый. Но это так, к слову…

– Я считал нашей громадной победой мою поездку в 1942 году и ее результаты,- говорит Молотов,- потому что мы ведь знали, что они не могут пойти на это, а заставили их согласиться и подписать. Сталин давал еще указания, чтоб мы требовали от них оттянуть 30-40 дивизий на себя. И когда я к Рузвельту приехал и сказал, в душе подивился тому, что он ответил: «Законное, правильное требование». А сам он видел только доллары и думал, наверное: «И все равно вы к нам придете кланяться».

Рузвельт подписал и коммюнике об открытии второго фронта в Европе, и договор, и соглашение о поставках по ленд-лизу – убежденный, что Черчилль в Лондоне сделал то же самое…

Американский президент тепло принимал второе лицо Советского государства. Подарил свой портрет с надписью: «Моему другу Вячеславу Молотову от Франклина Рузвельта, Май 30, 1942».

По традиции Рузвельт устраивал приемы для всех летчиков, впервые перелетевших через Атлантический океан. Был приглашен и советский экипаж.

«Я сразу обратил внимание на то, что президент Рузвельт был одет довольно скромно, – пишет в своих воспоминаниях Э. К. Пусэп. – - Белоснежная рубашка под серой курткой из грубого полотна, брюки из того же материала. На ногах легкие матерчатые туфли. Его открытое лицо и приветливый взгляд выражали теплую сердечность».

Об этом мне говорил и Молотов, но для него, конечно, было важно другое:

– А Рузвельт мне все подписал, и я решил с этими документами снова лететь к Черчиллю. Тут он удивился не на шутку…

Из Вашингтона Молотов по плану полета должен был возвращаться в Москву, но он приказал лететь в Лондон для возобновления переговоров. И когда Черчилль снова отказался подписывать коммюнике. Молотов показал ему подпись Рузвельта. Тут-то у него и выпала сигара изо рта… Он попросил сутки на раздумье.

– С моей точки зрения, Черчилль наиболее умный из них как империалист,- говорил мне Молотов.- Он чувствовал, что если мы разгромим немцев, то и от Англии понемногу полетят перья… Но и если Англия не будет нам помогать, то после разгрома Германии может остаться ни с чем.

И на другой день Черчилль подписал коммюнике. Правда, при этом вручил Молотову письмо, содержавшее большое количество поправок и оговорок, по сути сводивших эту подпись на нет. Но советскому представителю это уже было не столь важно: он держал в руках три документа, подписанные Англией и Америкой.

– Заставили в одной упряжке бежать,- говорил он много лет спустя. – Иначе нам было бы тяжело.

– Черчилль пишет о вашей встрече в Лондоне, – говорю я Молотову: – «Лишь однажды я как будто добился от него естественной человеческой реакции. Это было весной 1942 года, когда он остановился в Англии на обратном пути из Соединенных Штатов, мы подписали англо-советский договор, и ему предстоял опасный перелет на родину. У садовой калитки на Даунинг-стрит, которой мы пользовались в целях сохранения тайны, я крепко пожал ему руку, и мы взглянули друг другу в глаза. Внезапно он показался мне глубоко тронутым. Под маской стал виден человек. Он ответил мне таким же крепким пожатием. Мы молча сжимали друг другу руки. Однако тогда мы были прочно объединены, и речь шла о том, чтобы выжить или погибнуть вместе…»

…Но подписанные документы – ещё не все. Надо доставить их на родину. Англичане предложили не рисковать и обратный полет совершить через Африку. Молотов посоветовался с Пусэпом и не согласился на «африканский вариант».

Тогда Черчилль сказал советскому наркому, что немецкая разведка якобы пронюхала о том, что он находится в Лондоне, и сейчас возвращаться в Москву – самоубийство.

Молотов поступил так: из Лондона пошло указание в Москву напечатать в газетах сообщение о визитах и благополучном возвращении на родину советского наркома иностранных дел. После этого Молотов вылетел из Лондона и прежним, рискованным маршрутом 12 июня 1942 года вернулся в Москву, на центральный аэродром. Правда, под Рыбинском бомбардировщик был обстрелян и чуть не сбит по ошибке своим же истребителем – Пусэп еле от него отвязался. Виновника так и не нашли, да, видать, генерал Голованов и не очень-то его искал, потому что так удачно, ловко и везуче завершилась уникальнейшая миссия «мистера Брауна»…

Черчилль отправил Сталину послание:

«Мы были очень признательны Вам за то, что Вы пошли нам настолько навстречу относительно наших затруднений в связи с договором. Я уверен, что это вознаградится в сильной степени в США и что отныне наши три великие державы смогут идти вперед в ногу и сообща, что бы нас ни ожидало. Мне доставило большое удовольствие встретиться с господином Молотовым, и мы сделали многое в смысле сокрушения преград между нашими двумя странами. Я очень рад, что он возвращается этим путем, ибо осталась еще благоприятная работа, которую необходимо выполнить… Так как мы взаимно обязались быть союзниками и друзьями в течение двадцати лет, то я, пользуясь случаем, посылаю Вам свои искренние добрые пожелания и даю Вам заверение относительно убеждения, которое я питаю в том, что победа будет за нами».

Сталин отвечал, оценивая:

«…договор, который обеспечит тесное сотрудничество наших стран после победоносного окончания войны. Я также надеюсь, что Ваша встреча с Молотовым при его возвращении из США даст возможность выполнить работу, оставшуюся еще невыполненной…»

Многоточие Сталина говорит о многом.

Черчиллю вторит Рузвельт:

«Я очень благодарю Вас за посылку господина Моло- това с тем, чтобы повидать меня, и я с нетерпением ожидаю сообщения о его благополучном прибытии обратно в Советский Союз. Визит к нам был весьма удовлетворительным».

Сталин отвечает американскому президенту:

«Советское правительство, так же как и Вы, господин президент, считает, что результаты визита В. М. Молотова в США были вполне удовлетворительны.

В. В. Молотов сегодня вернулся в Москву».

Ответ Сталина опубликовала «Правда» рядом со сводками Совинформбюро, которые были для нас невеселыми. Бои на подступах к Воронежу… А в вечернем сообщении 3 июля 1942 года говорилось: