Иван Катышкин - Служили мы в штабе армейском

"Примите все меры, - требовал от нашего командарма И. С. Конев, - чтобы сегодня же захватить Зюльц и соединиться с Лелюшенко на рубеже Зюльц, Нейштадт. К 19.00 17.3.45 г. части Лелюшенко овладели Штейнау, Ригерсдорф. Противник бежит. Во что бы то ни стало сегодня окружить оппельнскую группировку противника"{41}. А вскоре поступило новое распоряжение от командующего фронтом, в котором говорилось: ...Из-за вашей нерешительности и нераспорядительности противник безнаказанно отходит с оппельнского выступа на Нейштадг. Корпус Корчагина распылили и тем лишили его ударной силы. Приказываю:

1. По всему фронту перейти в решительное наступление.

2. Корчагину наступать ночью. 17.3.45 г. к рассвету соединиться с 61-й танковой бригадой Лелюшенко, ведущей бои у Нейштадта.

3. Задача армии к утру 18.3.45 г. выйти на рубеж Зюльц, Нейштадт и там завершить окружение оппельнской группировки противника и соединиться с частями 21-й и 4-й танковой армий.

4. Решительно поднять всех на выполнение задачи. Конев" {42}.

* * *

Не будем во всех подробностях описывать ход дальнейших боевых действий 59-й армии. Отметим лишь наиболее интересные моменты, которые, кстати, и склонили в этой операции чашу весов в нашу пользу.

Это, во-первых, решительные действия 314-й дивизии 43-го стрелкового корпуса, вскоре поставившие противника в районе Козеля под угрозу флангового удара с юга, а также выход 135-й дивизии на рубеж юго-западнее Козеля, что в свою очередь угрожало единственной дороге Козель - Люобшютц (Глубчице), питавшей козельскую группировку противника. Более того, 98-я дивизия вскоре овладела городом Госьценцин. Это еще больше осложнило и без того трудное положение вражеских войск. Их сопротивление начало заметно слабеть.

К вечеру 17 марта 13-я дивизия 43-го стрелкового корпуса, наступая частью сил вдоль восточного берега Одера, ликвидировала здесь последние опорные пункты гитлеровцев. Теперь оставалось лишь овладеть городом Козель, чтобы полностью очистить приодерские районы от врага. Это и было сделано 18 марта.

Важная роль в окружении противника на оппельнском выступе отводилась, как уже было сказано, 93-му стрелковому и 7-му гвардейскому механизированному корпусам. 17 марта части последнего вышли на берег реки Хотценплотц (Особлага) юго-западнее Обер-Глогау. Воспользовавшись успехом мехкорпуса, командир 93-го стрелкового корпуса генерал Я. С. Шарабурко этой же ночью организовал форсирование названной реки своими передовыми батальонами. Более того, одян из полков 391-й стрелковой дивизии сумел захватить переправу у населенного пункта Рассельвитц. Темпы форсирования удвоились. И вот уже танкисты 26-й гвардейской механизированной бригады с десантом на броне устремились на Нейштадт.

В 16 часов 18 марта 1945 года наши войска встретились здесь с передовыми отрядами 4-й гвардейской танковой армии и тем самым завершили окружение оппельнской группировки противника. Затем, частью сил повернув на запад, они создали и внешний фронт окружения. Гитлеровцы оказались в двойном кольце.

Началось уничтожение окруженных войск противника. Несмотря на яростные контратаки, особенно в районе Рассельвитц, где враг пытался деблокировать свои попавшие в беду части, соединения 59-й армии успешно справились с поставленной перед ними задачей. К вечеру 20 марта дивизии 43-го и 115-го стрелковых корпусов полностью закончили ликвидацию окруженных войск противника. Оппельнский котел прекратил свое существование.

Глава восьмая.

Прорыв через Судеты

К начале апреля 1945 года в войсках 1-го Украинского франта, куда по-прежнему входила и наша 59-я армия, развернулись самые, пожалуй, волнующие за всю войну события - подготовка к Берлинской операции.

Ставка Верховного Главнокомандования поторапливала. Да и нам, низовому звену, было, конечно, понятно - надо как можно быстрее подготовить и провести эту крупнейшую стратегическую операцию Великой Отечественной войны, овладеть столицей фашистской Германии, чтобы уже через несколько дней выйти к реке Эльба.

Директивой Ставки, датированной 3 апреля 1945 года, непосредственный захват Берлина возлагался на 1-й Белорусский фронт, которым командовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Его войскам предписывалось, взяв штурмом Берлин, уже на 12-15-й день операции выйти к Эльбе.

1-му же Украинскому фронту ставилась следующая задача: разгромив группировку противника в районе Котбуса и южнее Берлина, не позднее 10-12-го дня операции овладеть рубежом Беелитц, Виттенберг, частью сил двигаясь вдоль Эльбы к Дрездену. В дальнейшем, уже после взятия советскими войсками Берлина, фронт должен был наступать на Лейпциг.

Главный свой удар силами пятя общевойсковых и двух танковых армий 1-й Украинский фронт наносил из района Трибель в общем направлении на Шпремберг, Бельциг. На участок, намеченный для прорыва, привлекали, кроме того, и шесть артиллерийских дивизий прорыва, чтобы создать здесь плотность не менее 250 стволов на один километр фронта.

Здесь следует сказать, что в одном из пунктов директивы Ставки ставилась и такая задача: 1-му Украинскому фронту своим левым крылом перейти к жесткой обороне, обратив особое внимание на бреславльское направление. И он, этот пункт, в первую очередь относился к нашей 59-й армии, которая теперь как раз находилась на левом фланге фронта, так как 60-я армия генерала П. А. Курочкина незадолго до начала операции была передана в состав 4-го Украинского фронта.

Начало операции Ставка Верховного Главнокомандования назначала на 16 апреля. Как видим, срок на ее подготовку был чрезвычайно мал. Но это решение исходило из реальных возможностей фронтов, из соотношения как наших сил, так и сил противника. Кроме того, оно диктовалось и еще одной очень важной необходимостью: советскому командованию стало известно, что англо-американское командование тоже ускоренными темпами готовит операцию по взятию Берлина, ставя перед своими войсками задачу во что бы то ни стало захватить его раньше Красной Армии.

Помнится, уже после войны бывший командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев рассказывал нам, как его и Г. К. Жукова 1 апреля 1945 года вызвали в Кремль. Там после зачтения телеграммы, в которой и говорилось о намерениях англо-американского командования первым захватить Берлин, И. В. Сталин обратился к ним с таким вопросом: "Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?"

Первому пришлось отвечать И. С. Коневу. И он сказал:

- Берлин будем брать мы, и возьмем его раньше союзников!

- А как вы сумеете создать для этого группировку? У вас же главные силы находятся на южном фланге. По-видимому, придется производить большую перегруппировку? - спросил И. В. Сталин.