Светлана де Роган-Левашова - Откровение

И завтра, в субботу 20 ноября у меня не останется никакой иллюзии по поводу гибели Светланы. Мне предстояло увидеть её тело, тело самого дорого человека, которого я не видел долгих четыре года. И вот теперь мне предстояло первое свидание со Светланой через четыре года. Не о таком свидании я мечтал, но я был рад и этому, я очень боялся, что мне не дадут визу, и что Светлану похоронят без меня, и я даже не увижу её в последний раз перед этим. И вот утром следующего дня Александр вводит в навигатор адрес госпиталя города Тура, что в тридцати с лишним километрах от Замка, и мы отправляемся в путь... Многие дороги во Франции платные, и чтобы по ним проехать, на въезде получаешь билет с информацией о месте въезда, а при съезде оплачиваешь этот билет. Доехать до Тура стоит около четырёх евро. Заплатив за дорогу, мы, наконец, довольно-таки быстро, благодаря всё тому же навигатору, оказались у нужного госпиталя. Но столкнулись с небольшой проблемой. Все надписи, как и следовало ожидать, были на французском языке, и где находится морг госпиталя, мы не смогли определить. Тогда я зашёл в приёмную, показал медсестре свидетельство о смерти Светланы, и когда она мне начала объяснять что-то на французском языке, я сообщил медсестре что говорю по-английски, но по-английски не говорила она. Через минут пятнадцать-двадцать появилась медсестра, которая более-менее сносно говорила по-английски и объяснила, как можно найти морг. И вот мы спускаемся вниз к моргу, звоним, я показываю вновь свидетельство о смерти и жестами показываю, что хотел бы увидеть тело моей жены. После нескольких минут возникает понимание, чего я хочу, и вот, меня приглашают в специальную комнату, куда уже привезли тело Светланы. Невероятно больно было увидеть тело дорогого тебе человека, лежащее на каталке морга. Прошла уже неделя с момента убийства Светланы.

Её тело было холодным, были видны грубые следы швов вскрытия, в моей душе возникло возмущение всем этим, зачем надо было так кромсать тело?! Я сел рядом с телом Светланы и стал гладить её лоб, её волосы, она так любила, когда я это делал. Я гладил её волосы и разговаривал с ней. Я знал, что её сущность рядом со мной, и что она слышит каждое моё слово. Я говорил и говорил с ней, продолжая гладить её волосы… Вот каким оказалось наше первое свидание после четырёх лет разлуки…

Её кожа была совершенно нормального цвета, блестела и постепенно под моей рукой становилась тёплой. Казалось, что Светлана просто спит, и если бы не полнейшая неподвижность, столь несвойственная живому, можно было бы подумать, что она погрузилась в летаргический сон, но… швы вскрытия не оставляли сомнения в том, что это даже не летаргический сон, несмотря на здоровый цвет кожи. Даже смерть не могла убить в ней жизнь полностью. Я бы с радостью умер сам вместо неё. Я видел лицо смерти тысячи раз, но как невыносимо больно видеть безжизненное тело человека, который был дороже всего, дороже твоей собственной жизни… Умирать не страшно, по крайней мере, мне. Самое страшное – видеть смерть близких тебе людей. Сразу начинаешь думать о том, что мало уделял времени, мало говорил тёплых слов, которые могли бы дать дополнительные силы, что зря не настаивал на том, чтобы провести важные работы, новые перестройки. Когда я видел бесконечно усталые глаза Светланы, становилось её жалко, и когда она просила о том, что можно поработать завтра или в выходные, когда не будет такой загруженности днём у меня… Вспоминая всё это, начинаешь винить себя в том, что не настоял, не убедил провести перестройку, несмотря на такую усталость, ведь тогда, скорее всего, Светлана осталась бы жива даже после такого удара. Так получилось, что реализация моего принципиально нового решения откладывалась уже третью неделю. Тревога во мне росла, и именно в пятницу 12 ноября, после того как начались новые мощные атаки, я сказал Светлане, что завтра, несмотря ни на что, я буду проводить свою новую перестройку, которая выведет нас на совершенно другой уровень, с которым уже точно тёмненькие ничего не смогут поделать… Но я так и не успел провести эту перестройку, и вот теперь… я смотрю на лишённое жизни тело Светланы, и от этого душа разрывается от боли…

Один человек мне написал, что он в прошлом сам был тёмным и ему приходилось самому убивать дорогих ему людей и, что тёмные тем и сильны, что они совершенно лишены эмоций… И чтобы их победить, нужно научиться у них быть безразличными ко всему… Может быть у тёмных всё так и есть, но… я не собираюсь этому у них учиться. И никто не смог и не сможет питаться моей болью, хотя бы потому, что уже довольно-таки давно я сделал так, что все мои эмоции смертельно опасны для тёмных. Желающих отведать моих эмоций ждёт очень неприятный для них сюрприз – попав в тёмного, мои эмоции начинают его преобразовывать, так что получается почти как в той старой советской комедии «Джентльмены удачи»: «Кушать подано, идите жрать, господа паразиты, только смотрите не подавитесь!!!» И кроме этого, я давно уже создал себе и Светлане систему «поплавка», когда изменение уровня эмоций автоматически приводит к изменению всего остального, так что даже при очень сильных эмоциях, никакого нарушения гармонии и баланса не происходит. Правда, несмотря на это, практически никто и никогда не видит бурь моих эмоций, во-первых, потому, что очень сложно у меня вызвать такую бурю, а во-вторых, потому, что если такое и случается – это мало проявляется внешне. Я всё держу внутри себя. И одна из причин этому такова, что если я выплесну свои эмоции наружу, это может привести к весьма плачевным результатам, о чём я напишу не сейчас и не здесь. Способность управлять своими эмоциями не означает их отсутствия! Я не был никогда и не буду без(с)чувственным болваном, которому всё «до лампочки» – живая душа не может быть безразличной к страданиям и боли других. Только реакция живого человека должна быть не в причитаниях и утешении, а в активном действии! В действии, которое невозможно без живого, горячего сердца, только тогда ты можешь считать себя собственно человеком!.. Конечно, нелегко улыбаться, смеяться, когда у тебя на душе «скребут кошки», и душа страдает. Вот это надо уметь, этим надо овладеть, несмотря ни на что, чтобы паразиты не могли порадоваться твоему горю, а ещё надо в этом состоянии продолжать с ними сражаться с упорством в тысячу раз большим, чем раньше. Вот это действительно надо уметь делать! И это нужно для того, чтобы враги никогда и ничем не могли сломить твою волю, сломать тебя, заставить отречься от дела всей твоей жизни… Как-то незаметно, как одно мгновение, промелькнули два часа, и хотя меня никто не без(с)покоил всё это время, я понимал, что я не могу просидеть рядом со Светланой всё время…