Константин Баев - Коперник

Таким образом, Лютер выдвинул против учения Коперника тот аргумент, который впоследствии стал в руках его противников-папистов «сокрушительным» доводом против дерзкой ереси коперниканства.

Ближайший сотрудник и помощник Лютера, которого современники называли «учителем Германии», Меланхтон, тоже был против системы Коперника. Он считал безусловно опасным распространение новых идеи об устройстве мироздания и взывал к правителям, рекомендуя им обуздать «сарматского» (т. е. польского) астронома, который «заставляет Землю двигаться, а Солнце стоять неподвижно».

В 1537 году Коперник сделал еще несколько наблюдений положений планет, пользуясь той свободой, которую его преклонные годы (ему в этом году исполнилось 64 года), наконец, дали ему возможность получить: административной деятельностью капитул его почти совсем не нагружал. Эти наблюдения ему понадобились для улучшения его теории планет (вычисления орбиты Венеры). Но последние годы жизни Коперника были отравлены личными столкновениями, которые в некоторой степени отражали столкновения, происходившие на полях религиозных войн.

В 1537 году умер епископ Маврикий Фербер и на его место назначили некоего Дантиска. Когда-то это был почти приятель Коперника, подсмеивавшийся над обрядами и даже догматами католической церкви, писавший эротические стихотворения, заигрывавший с гуманистами, любивший хорошо поесть и хорошо выпить. Это был дошлый человек, ловкий политик, умевший сразу приспособиться. Он служил при дворе польского короля Сигизмунда I, несколько раз был посылаем в различные государства, много путешествовал, виделся с Лютером, писал письма знаменитому Эразму и «учителю Германии» Меланхтону.

Дантиск был отъявленным карьеристом, и когда ему предложили стать епископом Эрмеландии, он тотчас же на это согласился. Некоторые члены капитула противились назначению Дантиска и выставили своего кандидата — друга Коперника, Тидемана Гизе. Противная партия стояла за Дантиска, и в конце-концов после соглашения капитула с польским королем его назначение состоялось.

Столкновение Дантиска и Гизе было столкновением двух политических линий. Как мы уже знаем, Гизе хотя и не примкнул к лютеранству, но был настроен примирительно. Дантиск же, резко изменив своим прежним мнениям, занял позицию воинствующего католицизма.

Став епископом, Дантиск сразу принялся за искоренение лютеранской ереси в Вармии. Весною 1539 года он издал «мандат против ереси», в котором запрещал своей пастве читать сочинения Лютера и его последователей, а всем сочувствующим ереси и не желающим повиноваться его приказу предписывал в месячный срок убраться из подведомственной ему епархии. Ревностным пособником его по искоренению ереси Лютера в Эрмеландии сделался новый, не без ведома Дантиска, конечно, назначенный каноник, — Станислав Гозий. Последний был прямо фанатическим приверженцем ортодоксальной католической церкви: в его глазах все люди разделялись на папистов и «сатанистов». За свою деятельность Гозий получил прозвища: «молот еретиков» и «смерть Лютера». Папа пожаловал ему кардинальскую шапку. Стараниями Гозия и в польском королевстве утвердился тот орден, который специально был основан для помощи в борьбе против новых ересей: орден иезуитов.

С появлением Гозия, избранию которого в каноники Коперник и его друзья противились, начались сильные нелады в капитуле. Друг Коперника, Скультети, незадолго до этого получивший место прелата, сделался первой жертвой Дантиска и Гозия: он был обвинен в ереси, в безнравственности, даже в атеизме. Дантиск так и писал Тидеману Гизе в 1539 году: «Ты знаешь, что Скультети взял себе жену и подозревается в атеизме». Скандал кончился тем, что Скультети был исключен из числа членов капитула и изгнан из пределов Польши. Впрочем, в Риме его оправдали во всех взведенных на него обвинениях. Коперник защищал Скультети, сохранял с ним дружбу и этим навлек на себя сильное неудовольствие епископа Дантиска.

Копернику Дантиск сумел отомстить очень скоро Он вмешался в его частную жизнь и этим отравил последние дни престарелого астронома.

В доме Коперника уже в течение долгих лет жила в качестве экономки и заправляла всем его хозяйством его дальняя родственница, Анна Шиллингс. Повидимому, ее роль в жизни Коперника не ограничивалась этими официальными отношениями. Коперник не был женат, потому ли, что в качестве духовного лица был связан обетом безбрачия, или (если он не имел сана священника) по другим соображениям. И при епископе Фабиане, и при епископе Маврикии Анна Шиллингс жила в доме Коперника, и это никого не шокировало. «Явление это было очень распространенное», — говорит один из его биографов. Почти каждый католический патер заводил в своем доме экономку. Дантиск, ставши епископом, первое время тоже не обращал на Анну Шиллингс никакого внимания, но после скандала из-за Скультети Дантиск тотчас же возмутился «безнравственным» поведением престарелого каноника и весьма решительно потребовал от Коперника, чтобы экономка была удалена из его дома.

Коперник сначала попробовал не обращать внимания на это требование. Тогда епископ Дантиск заявил ему свое требование вторично и уже более грозным тоном.

И Копернику пришлось, «скрепя сердце», повиноваться. Он выразил письменно свою готовность сделать так, как желал епископ. Ответ Коперника Дантиску от 2 декабря 1538 года сохранился; Коперник пишет: «Увещание вашего высокопреподобия поистине отеческое и более, чем отеческое; я восчувствовал его всем сердцем. Я не забыл о первом письме вашего высокопреподобия насчет того же предмета, но трудно найти достаточно честную и близкую особу, и поэтому я рассчитывал покончить с этим делом не раньше пасхи. Однако, дабы ваше высокопреподобие не приняли моей медлительности за умышленное уклонение, я постараюсь исполнить ваше предписание в течение месяца, так как отнюдь не желаю оскорблять добрые нравы, ни вас, ваше преподобие, заслуживающего с моей стороны величайшего почтения, уважения и преданности, о которых и свидетельствую от всего сердца».

В таких униженных выражениях должен был оправдываться Коперник перед блюстителем нравственности Дантиском, амурные похождения которого были всем известны; все, например, отлично знали, что у него в Мадриде имелась внебрачная жена и дети, которым он посылал деньги. Значит, не Дантиску следовало бы делать Копернику упреки в безнравственности. А 11 января следующего 1539 года Коперник снова отправляет Дантиску письмо, в котором, словно стыдясь предыдущего письма, пишет: «…Я сделал то, чего я не смел делать; я надеюсь, что по крайней мере требования вашего высокопреподобия в этом случае мною полностью удовлетворены…»