Юрий Лобанов - Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)

Неспособны, потому что не до конца осознавали положение вещей: они думали, что победили, что это благодаря их идеям выжил рок, не задумываясь о том, что рок умер, остались только его насильники — некрофилы.

Егор никогда не был частью системы, поэтому такие слова, как «продюсирование», «промоушен», «раскрутка» были для него чуждыми. За Летовым никогда не шли ради красивой обложки, за ним шли ради его слов, вслушиваясь и внимая им. Он был настоящим героем рок-н-ролльного фронта, наряду с Башлачевым, который осознал это двумя годами раньше.

Егор «ушел в горы»: все лето он путешествовал совместно с Романом Неумоевым по уральским топям, лесам и скалам. Однако во время краткосрочных возвращений им был записан гениальный, даже культовый альбом: «Прыг-скок: Детские Песенки» (1990). Диск вошел в дискографию новой группы, получившей название ЕГОР И ОПИЗДЕНЕВШИЕ.

После того, как ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА распалась, Летов как-то обмолвился, что, возможно, вообще покончит с рок-музыкой. На прощание он решил записать сборник любимых песен — начиная от произведений советских композиторов (типа «Тумана» Колкера) и заканчивая «Непрерывным суицидом» Романа Неумоева. Но в процессе сессии у Летова неожиданно стали возникать собственные песни, которые в конечном итоге и составили костяк «Прыг-скока».

Задумывая альбом, Летов представлял его не только «хитрым ходом и попыткой бегства от привычных клише», но и неким глобальным экскурсом в область психоделии. Психоделии на «Прыг-скоке» получилось с избытком — на уровне прямого эффекта от многодневной передозировки. Летов в ту пору еще не экспериментировал с серьезными наркотиками, но зато с головой ушел в изучение мистических явлений и оккультных наук. Подобное расширение кругозора включало в себя не только чтение букинистической литературы по корневым религиям, но и продолжительные походы по уральским топям, лесам и скалам, где Летов чувствовал себя «уютнее и реальнее, чем на улицах и в жилищах».

После одной из рискованных экспедиций в район Лысой горы Летов вернулся в состоянии сильнейшей горячки. Его покусал энцефалитный клещ. Люди, хоть мало-мальски смыслящие в медицине должны понимать, что это значит. У Егора поднялась температура — 41 градус в течение месяца, и ко всему этому его должно было парализовать.

«Но я смотрел матчи Камеруна, почему я ему альбом-то и посвятил, они меня спасли, собственно говоря, и писал песни все вот эти — «Про дурачка», альбом весь «Прыг-Скок». Врачи говорили, что в любой момент меня может парализовать или я с ума сойду. Но ничего. Оказывается, человек привыкает ко всему. Я не спал все это время. Потом привык. А потом взял, и неожиданно выздоровел, сам, без всяких лекарств. Приехала Янка, я закончил альбом, свел его, и все. Это был у меня, я считаю, критический момент. После этого я вообще ничего не боюсь», — рассказывает Летов.

Как бы там ни было, Егор пережил сильнейший эмоциональный шок и в течение июня-июля находился в бреду — с температурой, близкой к критической. Он был вынужден расстаться со своим изумительным хаером и побриться наголо, не мог спать по ночам, совсем ослаб, но именно в подобном состоянии им были написаны песни «Про дурачка», «Прыг-скок» и «Отряд не заметил потери бойца». «С медицинской точки зрения я должен был сдохнуть. Но ничего, не сварился. Ходил и сочинял песни, записывая их по ночам. Весь цикл я закончил чудовищным «Прыг-скоком», который сочинял где-то полтора месяца. Проект я решил назвать ЕГОР И ОПИЗДЕНЕВШИЕ — потому что состояние тогда было соответственное».

Именно это состояние Летов крайне достоверно передал на двух ключевых для всего его творчества композициях: «Про дурачка» и «Прыг-скок». Первая из них, напетая Летовым в четыре голоса без сопровождения инструментов, содержала переделанный языческий заговор на смерть, который в аутентичном варианте звучал следующим образом: «Ходит покойничек по лесу, ищет покойничек мертвее себя». Тема смерти получила дальнейшее развитие в большинстве композиций — начиная от стихотворения «Ночь» (посвященного памяти поэта Александра Введенского) и заканчивая совершенно безумным «Прыг-скоком», в котором «неведомые боли» заставляют метаться «ниже кладбища, выше облака». Действие в этой песне начинается с мистических качелей, которые раскачиваются «сами по себе» — словно стоп-кадр из фильмов Тарковского и Сокурова. Останавливается время, и «кто-то внутри умирает хохоча». Судороги, крики, под которые душа покидает тело, — прыг-скок в чудовищные дали — переход в погребальный плач и возврат по спирали обратно к летающим в пустоте качелям.

Как гласит история, Летов написал эту песню в процессе очередного эксперимента с шаманскими ритуалами. На этот раз его трансцендентный опыт заключался в том, что Егор играл и пел в течение многих часов, а включенный магнитофон неумолимо фиксировал данный поток сознания. «Часа через четыре из меня пошли, как из чудовищной огромной воронки, глубоко архаичные слова — слова, рожденные даже не в детстве, а в том состоянии, которое существовало еще до моего рождения», — вспоминает Летов в «Творческо-политической автобиографии». — И эти тексты я едва успевал записывать… Я не знаю, где я в действительности находился в то время. В результате такого страшного опыта вышла эта песня «Прыг-скок».

Музыкальная сторона композиций отталкивалась от мелодической эстетики калифорнийской группы LOVE, которую Летов часто называл «эквивалентом ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЕ на Западе». «Когда записывался «Прыг-скок», я хотел каким-то образом ответить на творчество Артура Ли, — вспоминает Летов. — Я впервые услышал LOVE года за полтора до этого. С точки зрения рока эти люди очень сильно на меня подействовали, а их ранние альбомы постоянно вертелись в голове. И надо это было как-то отдать — с точки зрения благодарности. Получил — отдай другому. И с таким ощущением у меня родились «Песенка о святости, мыше и камыше» и «Про червячков».

Кроме музыкальной стороны альбом включал стихотворение «Ночь». Будучи написанным в ночь с 9 на 10 мая, оно умопомрачительно и благодарно посвящается Александру Введенскому — поэту и соратнику Егора.

«Гуру», «пророк» для одних, «взбесившийся бойскаут», «усталый, больной человек» для других, Летов записывал этот отчаянный альбом в полном одиночестве — начиная от партий ударных и заканчивая скупыми гитарными проигрышами. Кузя Уо на сессии отсутствовал (после распада группы он временно завис в Ленинграде), и Егор, перечисляя музыкантов, слегка издевательски написал в аннотации: «Кузя Уо — все прочее». Другими словами — ничего. На нескольких композициях Летову подыгрывал на басу Джефф, а на «Прыг-скоке» ему подпела Юля Шерстобитова, впоследствии известная по томскому проекту СТЕКЛЯННЫЕ ПУГОВИЦЫ.