Джордж Кеннан - Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана

Наконец, возникал вопрос, будет ли Советский Союз в состоянии без помощи западных держав успешно реконструировать и приводить в порядок экономическую жизнь в этих странах. Говоря об этом, я имел в виду, что народы этих стран останутся под советским влиянием.

Советская власть по своей натуре оказалась в состоянии развивать собственную экономику в полнейшем отрыве и изоляции от мировой экономики. Да, по сути дела, иначе и быть не могло. Ведь власть Москвы представляла собой полицейскую власть, в основе которой полнейшее исключение враждебного влияния и контактов. Торговые отношения между частным сектором этих стран и стран, не входивших в сферу российского влияния, поэтому резко ограничивались, что в конце концов приводило к значительным трудностям. Тем не менее не исключались возможности установления контактов в международной торговле правительственных монополий этих стран с компаниями и фирмами других стран. Однако неудержимое стремление Москвы сохранить контроль за экономическими процессами в этих странах в качестве политического средства приводило к тому, что такие монополии могли функционировать только как филиалы московских монополий, оставаясь составной частью русской экономической сферы.

Компетенция советских представителей в экономических администрациях вызывала сомнение, хотя следовало отметить, что советскому режиму удалось в течение длительного периода времени, особенно в годы войны, добиться успешной концентрации человеческой энергии в деле создания и поддержания на требуемом уровне мощной военной промышленности, не нарушив принципов государственной собственности и управления. Но это стоило колоссальных затрат. Для успешного осуществления этих целей привлекались десятки миллионов рабочих рук, а уровень жизни населения сводился до минимума. Кустарное производство, игравшее большую роль в изготовлении товаров широкого потребления, практически перестало существовать; жилой фонд был доведен до такого состояния, что не более 5 процентов его соответствовали нормальным западным стандартам; поголовье скота резко сократилось, да так и не было восстановлено; люди переселялись на другие места в таких количествах, что это отрицательно сказалось на заключении браков и ведении домашнего хозяйства, даже подорвав чувство безопасности и эмоционального баланса целого поколения. Создается впечатление, будто в стране не происходило никакой социалистической революции. Даже индустриализация к 1940 году не превысила темпов дореволюционного развития России, происходившего на основе частной инициативы и при несоизмеримо меньших расходах.

У нас есть все основания полагать, что и в новых прихваченных районах Россия поставила политику впереди экономики, что бы это ни стоило. Русские не будут мешкать, чтобы разрушить целые отрасли экономики, если в этом случае могли лишить оружия и сделать зависимыми от себя элементы, которые в противном случае стали бы выступать против них. Неминуемое падение жизненного уровня населения этих стран воспримется ими как вполне заслуженная корректива филистерства обывателей. Их, пожалуй, даже удивит и вызовет негодование нежелание этих народов воспринять жизненный стандарт советских людей в качестве законного и для себя.

С другой же стороны, они будут стремиться - исходя из престижа и соображений военной безопасности - к подъему определенных отраслей промышленности и использованию внешне эффективных моментов для пропаганды, как у себя дома, так и за рубежом, мнимых успехов советского правления. Естественно, те отрасли промышленности, так или иначе связанные с военным делом, будут развиваться форсированно, с полной отдачей и концентрацией необходимых сил и средств, даже в ущерб общему экономическому положению. Следовало иметь в виду, что для психологического воздействия на рабочий класс будет использован такой феномен, как присуждение наград и премий отдельным рабочим, устройство различных показных мероприятий и публикаций в печати за их успехи в труде. В области сельского хозяйства в бывших помещичьих домах будут открываться дома отдыха и музеи, организовываться коллективные хозяйства, создаваться машинно-тракторные станции и проводиться показное распределение зерна - в целях создания впечатления о процветании жизни на селе и маскировки реального сокращения сельскохозяйственной продукции и снижения жизненного уровня населения. Таким образом, основное внимание будет уделяться не реальному возрождению экономики этих стран, а внешнему политическому эффекту.

А все это связано с тем, что русские - нация, привыкшая к показухе, и самое их глубокое убеждение: все вещи - не такие, какие есть на самом деле.

Русскому человеку нужны хлеб и зрелища. Что касается зрелищ, то он воспринимает их с благодарностью, относясь к количеству и качеству хлеба фаталистически. Он не считает, что имеет право на все, что имеется в государстве. Если он получает неожиданное подаяние, то с удовольствием кладет его в карман, редко выражая скептицизм, но никогда не удивится, если эту вещь у него снова отберут. И он всегда готов к пустому славословию по поводу того, что предпринимается государством для показа такой щедрости. Для жизни это гораздо безопаснее и спокойнее.

Другой вопрос - окажется ли такая методика успешной в обращении с нерусскими народами, проживавшими западнее. Скорее всего, она будет срабатывать не всегда. И это одна из самых серьезных проблем, с которыми советским лидерам придется столкнуться.

Они же ни при каких условиях не пойдут на компромисс в вопросах использования экономических средств в политических целях, сколько бы это ни стоило, но все же будут искать средства для решения этого вопроса. Видимо, будут пытаться использовать экономические ресурсы западного мира в надежде, что вызванные их политическими и социальными манипуляциями экономические потери покроются в виде кредитов и поставок.

Мне остается лишь упомянуть, может быть, самую большую трудность, с которой Россия неминуемо столкнется при осуществлении своего контроля над новыми территориями, трудность, тесно связанную с вышеупомянутыми проблемами. Речь здесь пойдет о кадрах и рабочей силе. Такие западные страны, как Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Германия до Одера и Нейсе, Чехия и Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Югославия имеют в общей сложности население порядка 95 миллионов человек. В расчет мы не берем Австрию, хотя и там Россия пытается установить свое влияние. Никто из них не говорит по-русски, однако около 60 процентов относятся к славянам. Для управления ими и удержания в сфере российского влияния потребуется административный и полицейский аппарат гораздо большей численности (порядка нескольких миллионов человек), чем в довоенное время.