О. ПИСАРЖЕВСКИЙ - Дмитрий Иванович Менделеев

Со своим обычным умением выбирать людей Менделеев привлек к участию в своей экспедиции профессора минералогии Петербургского университета Петра Андреевича Земятченского и помощника

начальника морской научно-технической лаборатории, донского казака по происхождению, Семена Петровича Вуколова. Тот рвался в пустынные и дикие места, каких вдоволь открывалось на пути экспедиции.

В сводном труде экспедиции, вышедшем в 1900 году под названием «Уральская железная промышленность в 1899 году» и охарактеризованном В. В. Данилевским в его книжке «Д. И. Менделеев и Урал» (Свердловск, 1944) как «обширная и строго научная энциклопедия по Уралу», Вуколов поместил описание и своей поездки по пустынному в те годы Чердынскому краю, по верховьям Камы, откуда он проехал в Богословский округ, и по Тавде и Тоболу в Тобольск. Третьим спутником Менделеева был его сотрудник по Палате мер и весов технолог Константин Николаевич Егоров, которому на долю выпало изучение угольных месторождений Урала.

И порознь и вместе объезжали они край неслыханных сокровищ и диких противоречий. Край, где «руда есть на всю возможную в России потребу», но где «берут только то, что доступно кайлу». Край, богатый собственным топливом и всеми полезными ископаемыми, какие только знает геологическая наука, и который принадлежал наследникам Яковлева, графине Стенбок-Фермор, Бергу, наследникам Демидова, княгине Абамелек-Лазаревой, Меллеру-Закомельскому, князю Белосельскому-Белозерскому, фон-Дервизу, Шувалову, Пашкову, Всеволожскому и другим. У одного графа Строганова только в Пермской губернии имелось во владении 1 559 908 десятин, то есть, как отмечал Менделеев, почти в два раза больше Черногории. То был

край, где никто не знал границ лесных урочищ и где, в то же время, местами попадались лишь «разбросанные вековые сосны с засыхающими вершинами» да валяющиеся там и сям полуистлевшие стволы- живое свидетельство расхищения вековых лесов промышленниками. То был край старейшей промышленности, родина паровой машины, литого булата, новых типов шахтных печей, многотонных механических молотов и многих других новинок техники. И в то же время край, где почти все перевозки совершались на лошадях. Гужом возили все – «от руды и топлива до полосового железа и локомобилей». «Какая тут быстрота, если все тянется медленно, коли одно можно поднимать и подвозить только зимой», – писал Менделеев. Лишь 19 процентов заводов пользовались выгодами железнодорожного сообщения!

Екатеринбург (нынешний Свердловск) – «столица» Урала – произвел на Менделеева и его товарищей впечатление унылого, сонного города. «Как будто бы он и обстраивается, – писал Земятченский в менделеевском сборнике «Уральская железная промышленность в 1899 году», – и как будто разрушается… В городе довольно много больших хороших построек, но нет жизни, движения. Возьмите театр, например. Он имеет вид заброшенной конюшни. Его фундамент бурьяном порос, между тем он находится на главной улице… Спит Урал, спит и его столица».

Совершив изрядный крюк, побывал Менделеев и б Тобольске – попрощался с родными местами. Каким странным советскому человеку покажется это прощание… Мы привыкли к тому, что после короткой разлуки, вернувшись с фронта, даже с учения, в родные края, человек не узнает их, – настолько быстро меняется все кругом, так быстро расцветает земля наша.

Менделеев не был в Тобольске пятьдесят лет. Он нашел город захудавшим. Дом, в котором жила семья, сгорел, и на его месте остался заросший бурьяном пустырь. Кругом на улице, «на горе» и на «бугре», где на виду всего города «жгли латынь», торжествуя окончание гимназического курса, «кругом все то же, – писал Менделеев, – начиная от досчатых тротуаров и уличной слякоти». «Тут в сотый раз подтвердилось то, что сказано про «дым отечества», и не хотелось отрываться от полупустынной улицы».

Побывал он и на «стеклянном заводе», где «получились первые впечатления от природы, от людей и от промышленных дел».

Менделеев ответил на все вопросы об Урале, которые были ему поставлены, со свойственной ему глубиной и искренностью. Трудно быть начинателем на Урале! «Многие бы хотели не «медлить», да спешить-то ничто не позволяет, говорят – подожди»,- писал он. Старые порядки сковывают Урал. Мертвый держит живого. «Земли главной части Урала еще находятся и поныне в том положении, в какое была поставлена Россия в самом почине освобождения крестьян», – писал Менделеев.

Менделеев констатировал:

«Старые заводы идут, действуют – но «медленно» уже по простой причине, что никто и ничто не толкает и соперникам тут рядом – устраняются все дороги, им говорится ясно: идите в другое место, без вас спокойнее, и покровительственная система нам только обеспечивает доход и при нашей «медленности».

Новые нотки появились в высказываниях автора «Толкового тарифа», недавнего пламенного проповедника покровительственной системы! Капиталистическая действительность продолжала рассеивать иллюзии. Истина понемногу открывалась перед глазами ученого.

Менделеев начинал понимать, чьим интересам соответствовала задержка в развитии Урала. Это интересы «богатых, вне Урала живших» хозяев-монополистов, всегда готовых затеять, как выражался Менделеев, «стачку», то есть сговориться, «стакнуться» на почве общей борьбы за сверхприбыли.

В целях противодействия их желанию «затеять монополийку» Менделеев советовал казне по твердой цене отпускать руду всем желающим из казенных резервов, чтобы таким образом держать цены на сырье на среднем уровне.

Но кто возьмется за это? Правящие в России круги, так широко представленные среди владельцев Урала? Менделеев отчетливо представлял себе, насколько трудно апеллировать к «правительственным мероприятиям», которые должны итти вразрез с могучими персональными влияниями в тех же самых правительственных кругах. В тех разделах книги «Уральская железная промышленность в 1899 году», которые публиковались от его имени, Менделеев отмечал, что ответы на самые животрепещущие вопросы организации уральской промышленности «поневоле коснутся дорогих для многих – личных интересов и устоявшихся отношений, вмешиваться в которые жутко, и только прямая необходимость вынуждает меня не молчать и говорить все, как бог на душу положил и посильный разум одобрил».

Менделеев прекрасно отдавал себе отчет и в том, что полумерами в деле подъема уральской промышленности не обойтись. По его мысли, «все мероприятия… сливаются в такое гармоническое целое, что, выкинув из него что-либо одно, можно, кажется, все испортить, то-есть не достичь ожидаемого». «Вот эта-то условная совокупность многих мероприятий меня и смущает»,-с подкупающей искренностью признавался Менделеев. Для смущения у него были все основания.