Федор Раззаков Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений

П. Буре вспоминает: «В августе 1990 года, когда я служил в рядах Советской Армии, на нашей тренировочной базе в Архангельском, в конференц-зале, куда меня пригласил тренер Валерий Гущин, со мной велась долгая беседа. Тренер уговаривал меня подписать «примерное трудовое соглашение» на два года. Я сказал ему, что никаких соглашений подписывать не собираюсь. Попросил разрешения позвонить отцу, чтобы сообщить об этом разговоре. Но мне позвонить не разрешили. Затем Валерий Гущин пригласил в комнату еще одного тренера, Владимира Попова. Он тоже начал меня уговаривать подписать положенную передо мной бумагу. Я снова отказался это сделать. Затем меня стали, образно говоря, «загонять в угол», сказав, что в случае, если я это «соглашение» не подпишу, буду отправлен служить в военную часть, и о хоккее мне надо будет забыть. Чуть позже тренеры все-таки разрешили мне позвонить отцу...»

Отец Павла в течение 12 лет являлся офицером в ЦСКА и был прекрасно осведомлен о царящих в клубе порядках - много раз видел, как начальство расправлялось со строптивыми пловцами, ватерполистами. Поэтому сообщение сына воспринял серьезно и посоветовал ему соглашение подписать. Согласно этому документу Павел Буре должен был играть в ЦСКА в течение двух последующих лет.

Через год, когда Павел готовился к играм в составе сборной СССР на Кубке Канады, руководство ЦСКА потребовало от него подписать новый контракт, по которому Буре мог попасть в НХЛ только в 1994 году. Павел этот контракт подписывать отказался, за что навлек на себя гнев руководства. Отец Павла - Владимир Буре - вспоминает: «Виктор Тихонов сам попросил меня о встрече. Я тогда доказывал ему, что Паша обязательно вернется в Москву после Кубка Канады и у него нет никаких планов оставаться за океаном. Но Тихонов заявил, что если Павел не подпишет контракт, то будет лишен права играть в международных турнирах и практически потеряет квалификацию хорошего игрока. Более того, предупредил, что в случае решения Павла уехать в Северную Америку он, Тихонов, потратит любые деньги для того, чтобы Павел нигде не играл в хоккей...».

Сложившаяся ситуация переполнила чашу терпения клана Буре, и трое его мужчин - Владимир, Павел и Валерий - в сентябре 1991 года отбыли в США, в Лос-Анджелес. Павел заключил фиктивный брак с некой американкой ради скорейшего получения рабочей визы. Через пару-тройку недель «молодые» развелись, и с Павлом вновь оказалась его московская подруга Лена, с которой он встречался около двух лет.

И все же, несмотря на все эти ухищрения, избежать судебного разбирательства с ЦСКА Павлу Буре так и не удалось. Суд состоялся 31 октября в Детройте. Советская сторона требовала от клуба «Ванкувер Кэнакс» возмещения ущерба за переход Буре в сумме 800 тысяч долларов. «Ванкувер» согласился только на 200. Дело грозило затянуться, если бы свои коррективы в него не внес сам Павел. Он предложил из собственного контракта (он тогда составлял 3 миллиона долларов и считался лучшим за всю историю НХЛ контрактом для новобранца лиги) выплатить своему бывшему клубу еще 50 тысяч долларов. ЦСКА сумма в 250 тысяч долларов устроила.

После завершения разбирательства Павел Буре сделал заявление для прессы, в котором сообщил: «Я никоим образом не раскаиваюсь в том, что сделал. Я действительно очень хочу играть в НХЛ. Это было моей мечтой. Это совершенно не значит, что советский хоккей мне стал безразличен. Если меня снова пригласят в сборную, то я с большим удовольствием сыграю за одну из лучших команд мира».

По всем меркам НХЛ клуб «Ванкувер Кэнакс», в котором предстояло играть Павлу, считался середнячком. Однако после прихода туда Буре (а руководство клуба заключило с ним односторонний контракт, и он ни дня не провел в фарм-клубе), дела команды заметно пошли на поправку, и зритель, что называется, повалил на матчи.

Первая официальная игра Павла Буре в «Ванкувер Кэнакс» состоялась 5 ноября в местном дворце спорта «Коллизеум». Команда Буре принимала «Виннипег Джетс». Спортивный обозреватель Серж Ханли так описывал это событие в газете «Советский спорт»: «Когда новый игрок появляется в составе команды, то, естественно, к нему присматриваются. И не только журналисты, освещающие хоккейную тему, но и партнеры по клубу, обслуживающий персонал, работники многочисленных служб профессионального клуба в НХЛ. Я пробыл два дня в Ванкувере и смог убедиться в том, что Павел Буре пришелся всем людям, с которыми он встречался, по душе. Его скромное поведение, желание общаться с новыми партнерами, попытка постоянно говорить по-английски - все это подкупало. Первые два дня Павел жил в новом доме Игоря Ларионова, в его семье, где к нему относились очень дружески, а сам Игорь много рассказывал ему о клубе, его традициях и о людях, которые здесь работают. В день дебюта Павла в НХЛ ему были даны ключи от новой, очень красивой квартиры. Но главным для Павла Буре в этот день была подготовка к своему первому матчу в лиге...

Нет смысла описывать ход поединка, состоявшегося уже много дней тому назад. В тот осенний вечер, когда дождь лил как из ведра на улицах Ванкувера, внутри хоккейного дворца звучали солнечные ноты праздника. Дебют Павла Буре был блистательным. Сначала он играл в четвертом звене, а затем перешел во второе и порой атаковал ворота соперников на такой высокой скорости, что трибуны взрывались от аплодисментов. На огромном телевизионном табло то и дело вспыхивали огромные буквы с надписью: «Буре, вперед!» И он действительно мчался вперед, увлекая партнеров к воротам «Джетс». Весь вечер говорили только о Павле Буре. А в перерыве матча один из хозяев клуба - Артур Гриффитс честно признался мне, что после того, как журналисты сообщили в газетах об участии Павла в этом матче, за два часа дополнительно были проданы еще четыре тысячи билетов. Ванкувер пошел смотреть на игру новой звезды клуба.

А на следующий день все газеты города опубликовали материалы о дебюте советского хоккеиста на первых страницах. В этот день для Павла свершилось еще одно немаловажное событие. Он открыл свой первый счет в банке, получив чековые книжки и став полноправным жителем страны, в которой теперь работает...»

В той игре с «Джетс» Павел так и не сумел «распечатать» ворота соперников. Не смог он это сделать и в трех других матчах. И только в пятом, против «Лос-Анджелес Кингз», когда его команда победила со счетом 8:2, Павел добился успеха - забил два гола. К февралю 1992 года показатели его результативности выглядели следующим образом: 11 заброшенных шайб и 17 результативных передач. В том же сезоне Павел завоевал почетный приз «Колдер Трофи» («Лучшему новичку НХЛ») и за свою феноменальную скорость получил среди болельщиков прозвище «Русская ракета». Вскоре в честь Павла был сочинен специальный гимн.