Федор Раззаков Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Кумиры всех поколений

Однако, несмотря на такой успех, творческое положение Антонова нельзя было назвать по-настоящему стабильным. В члены Союза композиторов его упорно не принимали, поэтому фирма грамзаписи «Мелодия» не имела права выпускать дискигиганты с его песнями (хотя очень этого хотела, считая Антонова одним из самых кассовых советских исполнителей). Звания ему в Москве не давали, поэтому Антонову пришлось получать его в другом месте: он стал заслуженным артистом Чечено-Ингушской АССР. На телевидение его тоже не пускали из-за неприязненного отношения к нему тогдашнего телевизионного руководства. Трудности возникали и в гастрольной деятельности артиста: в 1976 году его не выпустили в Болгарию и Финляндию. В конце концов нервы Антонова не выдержали, и он решил навсегда покинуть пределы СССР. Подал документы в ОВИР. Однако мать и отец сумели уговорить сына не покидать родину.

В 1979 году Антонов начинает свое сотрудничество с популярной рок-группой «Аракс», которая в те годы работала в труппе Театра имени Ленинского комсомола и считалась одной из лучших хард-роковых групп в Советском Союзе. Результатом этого сотрудничества стал выход сразу двух миньонов с песнями Антонова («Зеркало», «Золотая лестница», «Анастасия», «Мечта сбывается», «Я вспоминаю» и др.), которые мгновенно стали национальными шлягерами.

В начале 80-х годов Антонов уже уверенно занимал место одного из самых популярных композиторов и исполнителей в Советском Союзе. В 1981 году в параде популярности, проводимом газетой «Комсомольская правда», он был выдвинут читателями на первое место. Каждая новая песня Антонова, едва выходя в свет, становилась всенародным хитом. Речь идет о песнях: «Маки», «Двадцать лет спустя», «Под крышей дома твоего» и др. Последнюю песню чуть ли не ежедневно крутили по центральному ТВ, что наглядно демонстрировало - телевизионная опала с Антонова наконец-то снята. Об этом же говорил и другой факт. В 1981 году на экраны страны вышел телефильм В. Макарова и А. Полынникова «Берегите женщин», в котором звучали песни, написанные Ю. Антоновым. Во многом благодаря этому обстоятельству фильм имел большой успех у публики.

Между тем суперпопулярность Антонова продолжала вызывать открытое недовольство со стороны многих маститых композиторов. Сам артист вспоминает об этом так: «Когда появилась моя песня «Маки», против нее восстал Эдуард Колмановский. Его возмутило, что я вторгся в его идеологическое русло. Он решил, что чуть ли не единственной песней о войне может быть его песня «Хотят ли русские войны» и только он вправе судить, что в этой теме хорошо, а что плохо. И Никита Богословский, почувствовав во мне конкурента, тоже всячески старался перечеркнуть сделанное мной. Их критика была не просто словесной, они были членами многих худсоветов, имели влияние в разных инстанциях, вредили мне практически. Потому и в Союз композиторов меня долго не принимали...»

Кроме названных выше композиторов Антонова критиковали и другие - например, Е. Птичкин. Вот его слова, напечатанные в журнале «Советский экран» (№ 1 за 1986 год): «Боюсь, нынешние «звезды» не вполне отдают себе отчет: не они чаще всего диктуют моду, это люди выбирают их. Когда-то Юрий Антонов впервые появился со своей гитарой и запел тихим, проникновенным голосом: его послушали и остались довольны - наш парень, простой, как мы, да и поем мы не хуже, когда настроение. И вот уже сколько лет прошло, все держится мода на «простого парня», и все поет Антонов про крышу дома, не решаясь переключиться, попробовать себя в новом художественном качестве, поставить перед собой более сложные задачи. А вдруг не поймут, не примут, скажут: зазнался наш-то».

Однако, несмотря на неприязнь маститых коллег, Антонов в 80-е годы жил неплохо. Концертная ставка у него была 30 рублей, но администраторы платили ему еще по 400 рублей неофициально. Плюс на его счет в ВААПе ежемесячно перечислялось по 15 тысяч рублей (с налогами - 12-13). Откуда такие деньги? Например, «Мелодия» выпустила пластинку-миньон с его песнями тиражом в несколько миллионов экземпляров, и весь тираж был мгновенно распродан.

Ю. Антонов вспоминает: «Я брал себе на расходы тысячу рублей в месяц. Куда больше? Сходить с девушкой в ресторан стоило тогда рублей тридцать, включая коньяк и осетрину. Ну джинсы себе купишь, ну костюм дорогой, ну еще один, ну четыре, пять. Но их же не износишь за месяц. Так что остальные деньги оставлял в Сбербанке...»

В 1985 году Антонов наконец перестал быть невыездным и получил возможность уехать в Финляндию, где ему предложили записать пластинку на крупной фирме грамзаписи. Говорят, что Антонов тогда развернулся и привез жене два чемодана самой модной одежды (в браке Антонов состоял трижды: две жены у него были русские, третья - из Югославии).

Популярность Антонова у слушателей в те годы росла как на дрожжах. В свет выходили его новые пластинки (в 1985 году вышел диск-гигант «Поверь в мечту»), телевидение крутило его песни, многие эстрадные площадки самых крупных городов Союза почитали за счастье, чтобы он на них выступил. И тут в марте 1987 года внезапно грянул скандал.

Чтобы не быть голословным прослежу его развитие с двух сторон: со стороны прессы, которая писала тогда о нем, и со стороны самого Ю. Антонова.

Газета «Советская Россия» от 14 марта 1987 года, статья корреспондента Н. Сенчева «Испортил песню»: «В Куйбышеве прерваны гастроли популярного певца и композитора Юрия Антонова. Что же случилось в куйбышевском Дворце спорта, где выступал артист?

Уже в первых концертах Ю. Антонов начал устанавливать своеобразный контакт с залом, то и дело адресуя язвительные реплики партеру и «демократически» заигрывая с галеркой. Оскорбительны были его обращения к зрителям старшего возраста.

Все это можно было бы понять как не совсем удачные шутки, если бы артист не нагнетал их от выступления к выступлению, явно демонстрируя пренебрежительное, высокомерное отношение к залу.

Ну а что сам концерт? Репертуар Антонова был откровенно беден. И только однажды, когда со сцены зазвучала песня «Снегири», зрители увидели, что перед ними прежний Антонов - певец мягкого душевного склада, лиричный, доверительный. Но это было мгновение, которое, к сожалению, не почувствовал и не подхватил сам артист.

Финал гастролей таков. В негромком всплеске жидких аплодисментов Ю. Антонов расслышал брошенную кем-то раздраженную фразу: «Это же халтура!» Он потребовал, чтобы зритель немедленно покинул зал. А затем сам ушел со сцены и больше не появился.

В партере, между прочим, сидели в основном рабочие куйбышевских предприятий, жители пригородных районов, купившие билеты по коллективным заявкам. Их надежды, как и других зрителей, увидеть праздник эстрадной песни не оправдались».