Сергей Михеенков - Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945

Тренировались примыкать штыки. Со штыком винтовка намного длиннее.

Новые винтовки, как мне показалось, все же чуть меньше и легче нашей «обозницы», которая осталась в Горьком, в казарме.

Ночью винтовки стоят в «козлах». Поотделенно. От них пахнет по-особому. Запах этот возбуждает. Невозможно уснуть. Хочется встать, взять свою винтовку и положить рядом с собой.

Занимались читкой Боевого устава пехоты Красной армии. Устав читал сержант Апанасенко. Читал плохо, запинаясь. Краснел. У него даже хохлацкий акцент усилился. Штудировали раздел «Основы успеха пехоты в бою» и «Специальные обязанности бойца». Многое я уже выучил наизусть: «Наблюдатель должен обращать внимание и докладывать ближайшему командиру о всех признаках, указывающих на присутствие противника». Это из раздела «Наблюдатель». Устав — книжка интересная. В какой-то мере не хуже пособия по истории.

Когда сержант читал этот абзац, лейтенант Борисов вдруг сказал, указав на меня пальцем: «Боец Овсянников, кто ваш ближайший командир?» — «Сержант Апанасенко, товарищ лейтенант! — тут же выпалил я и, через небольшую паузу, добавил: — В бою ближайшим командиром может быть также любой из сержантов взвода, а также командир взвода. О присутствии противника, если рядом нет никого из командиров, следует доложить также пулеметчику и находящимся рядом бойцам, чтобы они передали по цепи дальше, командиру». — «Вот, товарищи бойцы! — поднял палец лейтенант Борисов. — Знать устав надо. Это — основа. Но в бою нужно еще и думать. Молодец, боец Овсянников!»

Командир взвода меня похвалил. И я этим гордился до самого вечера. Потому что вечером получил замечание за плохо подшитый подворотничок.

29.03.43

Дорога

У лейтенанта Борисова плохое настроение. Ему приказали привести в соответствие свою форму одежды.

Погоны он подшил еще два дня назад, когда стояли в тупике, а петлицы спарывать не желает. Оно и понятно, они у него новенькие. Погоны тоже красивые. С красной полосой и двумя звездочками. Но погоны со звездами и петлицы с кубарями одновременно носить нельзя. Лейтенант Борисов в нарушение устава носил их двое суток. Дядя Степан, гладя на него, посмеивался, но ничего говорить по этому поводу не осмеливался.

Снова чтение устава.

На станциях иногда продают вареную картошку и даже семечки. Но у нас нет денег. А обменять на еду что-то из одежды или снаряжения… За это можно попасть под трибунал. Так что приходится довольствоваться тем, что положено по норме.

Поезд идет быстро. Остановки короткие. Прицепили к какому-то транзитному.

В щель видели следы бомбежки: разворочанные взрывами станционные постройки, поднятые на дыбы вагоны и торчащие вверх рельсы. Вагоны еще дымились. Одни остовы… «Зениток, как всегда, не видать», — хмуро подытожил дядя Степан.

В оружии он разбирается хорошо. Нам сказал: «В бою берегите прицельную планку. И затвор. Открытым, раззявленным его не оставляйте! — Посмотрел на нас с Петей и добавил: — Но главное беречь головы. Хотя в уставе этого не написано».

30.03.43

В дороге

Разгрузились ночью на станции Войнова Гора. Наши вагоны отцепили и затолкали в тупик. Морозец. Лед на дорогах.

В Москву мы не попали. Все об этом сожалели. Я тоже. Никогда не был в Москве. Хотел поступать в московский институт, но мама сказала: куда, мол, тебе в Москву…

Дальше — пешим маршем. С полной выкладкой.

Прошли километров двадцать. Некоторые стерли ноги. Мы с Петей шли не останавливаясь. Дядя Степан, перед тем как выступить, проверил, как мы намотали портянки. Теперь мы знаем, что значит правильно подмотать портянку.

Прошли несколько деревень. Люди выносят еду, суют в руки. Мне досталось три картофелины в мундире и краюха хлеба. Ели на ходу. Лейтенант Борисов тоже ел вареный картофель. Петлицы он спорол.

Днем пригревает. Но вокруг еще лежат снега. Даже в поле мало проталин. Дядя Степан ворчит: «Эх, ребята, попадем на передовую в самую слякоть. Через неделю все окопы зальет талой водой».

Вечером — привал. Ноги гудят. Хочется полежать, вытянуться. Но, как только касаешься затылком какой-либо опоры, тут же, мгновенно, засыпаешь.

С нами идет полевая кухня. Выдали кашу. Каша «с усилением», как выразился командир роты. Где-то в дороге нам на роту выдали из колхозного склада несколько бараньих туш. «Усиление» в котелках мы почувствовали сразу. Порядочные кусочки мяса, которое раньше мы не видели.

После обеда снова выступили на северо-запад. Шли по шоссе. Иногда нас обгоняли машины. Однажды прошла колонна грузовиков. Высокие горбатые кузова были закрыты брезентом. «„Катюши“ пошли. К фронту», — заговорили в колонне, глядя на установки.

На ночлег остановились в деревне. Когда мы вошли в деревню, сразу собрались местные жители. Ротный поговорил с председателем местного колхоза. И нас сразу расхватали и повели по дворам. Наше отделение почти в полном составе оказалось в доме Анны Александровны Слепцовой. У Анны Александровны трое детей. Старшему четырнадцать. Муж на фронте. Недавно прислал письмо, что жив и здоров, бьет ненавистного врага. Я сразу подумал об отце.

Мы обмылись с дороги. Анна Александровна нагрела в печи воды. Дядя Степан спросил хозяйку: «Давно без мужика?» — «Год уже», — ответила она. «Вижу», — нахмурился дядя Степан и позвал нас во двор. Там лежал порядочный воз березовых хлыстов. Мы тут же отыскали в сенях пилу, топоры и принялись пилить-колоть-складывать. Хоть какую-то пользу в уплату за борщ и предоставленный нам кров мы принесли этому дому и семье Анны Александровны Слепцовой.

Зашел лейтенант Борисов, посмотрел, чем мы заняты, и, ничего не сказав, ушел. Он с первым отделением расположился в доме напротив. Там живут учителя.

12.04.43

Сухиничи

Вторую неделю нас держат в тылу. Это называют вторым эшелоном . Звучит солидно. Но на самом деле ничего хорошего. Только кормить стали значительно лучше. Но не на кормежку же мы прибыли на фронт.

Написал письма маме и Наде.

Кроме устава, нет никаких книжек. Петя принес «Героя нашего времени» Лермонтова. Сразу записались на очередь человек десять. На титульном листе штамп местной библиотеки. Переплет разбух и покоробился. Книга побывала под дождем или под снегом. В Сухиничах были немцы. Передовая отсюда недалеко. Ночами особенно отчетливо слышны удары тяжелых снарядов.

Концерт школьников. Дети голодные.

13.04.43

В первом эшелоне

То, о чем много думаешь и что в своих представлениях рисуешь всевозможными красками и фантазиями, происходит, как правило, неожиданно и совсем не так, как представлялось.

Ночью нас подняли по тревоге и направили взводными колоннами на юго-запад от Сухиничей. Шли ускоренным маршем. Лейтенант Борисов все время торопил нас. Я несколько раз пытался спросить дядю Степана, куда мы идем. Но он молчал.