Михаил Арлазоров - Циолковский

Опыты Левкова были поставлены на широкую ногу. И (это выглядит символично) его первые летающие катера испытывались на Плещеевом озере, где некогда Петр I закладывал русский флот. Левков добился успеха. Достаточно сказать, что разработанную им машину в 1937 году пытались использовать для снятия со льдины Папанина и его товарищей. Катеру не повезло. Он ударился о ледяной торос и был отставлен от похода. Но все же сама попытка – факт, убедительно свидетельствующий о том, как много было сделано за десять лет после опубликования труда Циолковского. Интересен и другой факт – испытания в 1940 году летчиком И. И. Шелестом самолета с шасси на воздушной подушке. После окончания Великой Отечественной войны поиски продолжались. В 1954 году безвременно погибший Геннадий Туркин создал модель автомобиля, летавшего на высоте один сантиметр. Год спустя отличные результаты показал вездеход А. Мельникова, В. Меньшова, И. Скрипченко, испытанный в жестких условиях, над рыхлым снегом, грязью, кочками.

Сегодня транспорт на воздушной подушке – проблема, интересующая конструкторов всего мира. Вслед за Туркиным небольшой летающий автомобиль построили американцы. Спустя полвека после знаменитого перелета Луи Блерио (трудно удержаться, чтобы не провести эту параллель) машина англичанина Коккереля пересекла Ла-Манш.

Впрочем, и это еще лишь подступы к победе. Быть может, мы доживем и до того времени, когда автомобиль перестанет пожирать резину. А ведь трение резины о дорогу съедает (страшно подумать!) половину мирового производства каучука. Экономия каучука – неслыханная для транспорта победа. Но и она не исчерпывает перспективы великого открытия Циолковского.

Одно за другим в печати появляются сообщения, свидетельствующие о том, что постройка скорого поезда Циолковского вполне реальна. В разных журналах можно прочитать о проектах железных дорог, рассчитанных на скорость движения до 800 километров в час. Впрочем, строго говоря, такие дороги нельзя даже назвать железными. Нагрузка на рельсы окажется столь ничтожной, что для изготовления рельсов гораздо удобнее использовать не сталь, а пластмассу.

Сама природа построила для воздушных вездеходов сотни тысяч километров дороги – я имею в виду малые реки, непригодные для судоходства. И зимой и летом над ними помчатся автолеты – новое средство передвижения, которое, быть может, заменит и автомобили и речные корабли.

В наших газетах не раз появлялись репортажи с испытаний воздушных вездеходов. «Известия» рассказали о вездеходе А. А. Смолина, построенном на Горьковском автозаводе, «Комсомольская правда» – о машине кандидата технических наук В. Н. Кажохина.

Наша машина значительно проще, чем мотоцикл, – сказал корреспонденту В. Н. Кажохин. – В ней нет коробки скоростей, колес, амортизаторов. Основные части вездехода – рама, двигатель и вентилятор, . .

Такой вездеход можно погрузить в космическую ракету, как шлюпку на океанский лайнер. Одетые в скафандры (чтобы не отравиться воздухом чужой планеты), полетят в нем на разведку космонавты. Более величественного памятника идее Циолковского, пожалуй, и нарочно не выдумаешь.

Одним из величайших изобретений древности было колесо. Тысячелетия ушли на то, чтобы усовершенствовать его, превратить в рассчитанные, точно сбалансированные колеса велосипедов, автомобилей, поездов.

Настойчиво и упорно человеческая мысль билась над совершенствованием колеса, а Циолковский, отказавшись от проторенной веками дороги, выбрал свой путь, открывающий обширные перспективы!

Обдумывая факты, с которыми вы познакомитесь, читая эту главу я долго искал для нее название. Уж больно близко соприкасаются идеи Циолковского с весьма смелыми гипотезами наших дней, хотя со дня смерти ученого прошло более четверти века. И это прежде всего объясняется тем что интерес Циолковского к познанию космоса был очень разносторонен. Отсюда буйная работа мысли, поиски фактов, гипотез...

С своей работе «Диалектика природы» Ф. Энгельс назвал гипотезу «формой развития естествознания». Эйнштейн считал, что «воображение важнее, чем знание». Менделеев в «Основах химии» писал, что гипотезы облегчают отыскание истины, как плуг земледельца облегчает выращивание полезных растений. Даже ложная гипотеза, говорил Тимирязев, не может считаться абсолютно бесполезной: ведь если ее опровергнуть, одним возможным объяснением останется меньше.

Мне показалось полезным напомнить об отношении великих ученых к гипотезам, так как речь пойдет сейчас прежде всего о разного рода предположениях и догадках.

Тайны бытия не давали Циолковскому покоя. Его брошюры «Монизм вселенной», «Причина космоса», «Образование солнечных систем и споры о причине космоса», «Будущее Земли и человечества», «Прошедшее Земли», «Современное состояние Земли», «Воля вселенной. Неизвестные разумные силы» полны догадок, предположений, желания проникнуть в царство Неизвестности. Как полагал Константин Эдуардович, именно там из туманной разреженной материи и первобытного газа образовались Солнце, планеты и их спутники – луны.

Интерес Циолковского к космическим загадкам велик, но, пожалуй, больше всего его волнует тайна жизни, ее возникновения и распространения во вселенной. «Невероятно, – пишет он в „Причине космоса“, – чтобы жизнь осенила единственную планету из множества подобных...» А страницей дальше еще категоричнее: «...заселенная вселенная есть абсолютная истина».

Вероятно, идея общения обитателей разных миров крепко сидела в голове Циолковского. Предвосхищая на четверть века «большое кольцо» И. А. Ефремова, Константин Эдуардович писал: «Власть сознательных существ объединяется председателями планет, солнечных систем, звездных групп млечных путей, эфирных островов и т. д. Какая это могущественная сила, мы и представить себе не можем Невероятно, чтобы она не имела влияния на жалкую земную жизнь. Невозможно, чтобы мать не поддерживала, не хранила младенца. Так и Земля не может быть предоставлена вполне самой себе... Но, кроме миров, подобных человеческим, возможны миры из веществ иных плотностей и иных размеров...»

Эти слова на редкость современны. Мысль о множественности обитаемых миров, отстаивая которую сгорел Джордано Бруно, сегодня разделяют многие ученые.

«Несколько лет назад, – вспоминает профессор Манчестерского университета Бернард Ловелл, – я получил письмо двух американских ученых. Они убеждали меня использовать радиотелескоп обсерватории Джодрелл Бэнк (Ловелл – директор этой обсерватории. – М. А.) для поиска сигналов, которые могут посылать разумные существа в космос.