Яков Кумок - Карпинский

О таковом высочайшем повелении имею честь уведомить Ваше превосходительство».

С 15 мая 1916 года Александр Петрович возглавил академию.

По всей видимости, через непродолжительное время должно было бы состояться и назначение его на пост президента. К тому все было готово. Ольденбург собрал подписи академиков под прошением о его назначении.

Как раз в это время у министра двора барона Фредерикса лежал, ожидая высочайшей подписи, указ о награждении Карпинского орденом Александра Невского. 11 июня 1916 года — меньше чем через месяц после утверждения в должности вице-президента — он и был подписан («Всемилостивейше пожаловали бы Нашему Тайному советнику ординарному академику в знак отличия беспорочной службы на основании Устава оного...» и так далее. Указ подписан в Ставке Верховного главнокомандующего).

Если вспомнить, что в 1907 году «в воздаяние сорокалетней беспорочной службы» он был награжден орденом Белого Орла «для ношения на Владимирской ленте», то легко убедиться, что к своему юбилею он обладал полным комплектом орденов империи и владел высшим титулом — тайного советника (выше в иерархии лишь две ступеньки: действительного тайного и канцлера). К юбилею — поскольку орденом Александра Невского было отмечено 70-летие со дня его рождения и 50-летие трудовой и научной деятельности.

В шестнадцатом году ему исполнилось семьдесят!

И «сверху» (двор его любит) и «снизу» (академия его любит и просит об утверждении) он самый желанный президент.

Опыт руководящей работы в академии у него есть: доводилось ему оставаться и за непременного секретаря, и за вице-президента, замещать и на длительный срок, и на короткий, как, скажем, в случае, о котором повествует следующий приказ:

«По причине моего отъезда в Москву, а также вице-президента и непременного секретаря для присутствия при священном короновании Их Императорских Величеств предлагаю временно исполнять должности: президента академику К.С.Веселовскому, непременного секретаря академику А.П.Карпинскому и в правлении председательствовать академику М.И.Сухомлинову.

Президент Константин,

С.-Петербург, 24 апреля

1896 г.».

Или другой случай: его занес в дневник Стеклов 5 марта 1914 года. «Вице-президента и непременного секретаря не было, принимали государя, который явился к Радлову осматривать Музей антропологии и энтографии. Карпинский был и за секретаря и за вице-президента. Тянули до 4-х часов». Стало быть, пока два первых должностных лица заняты были императором, пожелавшим осмотреть музей, о котором тогда много писали в газетах (и действительно достойно своими богатствами самых восторженных описаний), заседание в академии проводил Александр Петрович (хотя никакого должностного места тогда не занимал), и Стеклова это нисколько не удивляет. Это оттого, что Карпинский в сознании академиков «среди равных — главный»; он на особом счету. К тому обязывала и давнишняя традиция русской академии. Согласно ей после президента и вице-президента старейшина среди академиков — тот, кто старший по возрасту и стажу избрания. Старшие — Радлов и Карпинский, но Александр Петрович «природный россиянин»...

Более чем вероятно, что назначение вскоре бы и последовало... однако история распорядилась так, что оно не понадобилось.

Академия получает право и з б и р а т ь президента. Впервые за без малого двести лет своего существования.

15 мая 1917 года академики собираются на экстраординарное общее собрание. В повестке дня один пункт: выборы президента. Но предварительно обсуждению подвергается вопрос, выбирать ли президента пожизненно или на определенный срок. Большинство склоняется к тому, чтобы ограничить пребывание на высшем академическом посту. Каким сроком? Пять лет. На этом прения, по сути, затухают, потому что когда переходят непосредственно к кандидатуре, то выдвигается лишь одна — Карпинского, и тайным голосованием избирается е д и н о г л а с н о.

Александр Петрович объявляется первым избранным президентом Р о с с и й с к о й академии наук.

Так произошло это событие, истинное значение которого оценено было через много лет, но которое современникам и даже самим участникам представлялось не столь уж приметным и потонуло в потоке других событий, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой; эти другие события связаны с войной, а также с предстоящими выборами в Учредительное собрание, публикациями групповых заявлений и программ, назначениями и отставками министров, журналистскими перепалками в газетах. Для примера приведем поздравление, посланное Карпинскому Стекловым из Кисловодска, где тот проводил летний отпуск:

«Кисловодск, 24 августа 1917 г. Прежде всего поздравляю Вас с утверждением в должности Президента Российской Академии наук. (Избран Карпинский в мае, а утвержден в июле, о чем Стеклов узнал из газет. — Я.К.) С этим можно все-таки поздравить; это не то, что пост министра народного просвещения, с занятием какового я не поздравляю Сергея Федоровича, наоборот, искренне его жалею. Жалею и Академию, оставшуюся без трудно заменимого непременного секретаря. Одна утеха, что министерская чехарда, начавшаяся давно при «старом режиме», теперь еще больше развивалась и усовершенствовалась». Далее Стеклов благодарит за телеграмму, посланную Карпинским на кисловодскую железнодорожную станцию, которую Владимир Андреевич безуспешно посещал в надежде приобрести билет в Петроград. «Она помогла раздобыть билет в спальный вагон. Таким образом, выезд из Кисловодска обеспечен, если к тому времени еще будут ходить поезда и Петроград не будет занят немцами».

Перипетии с приобретением билета и министерская эпопея С.Ф.Ольденбурга (неожиданно и к огорчению академиков он согласился занять пост министра народного просвещения во Временном правительстве; однако вскоре оно перестало существовать, и Ольденбург благополучно вернулся в кабинет непременного секретаря) занимают Владимира Андреевича больше, чем утверждение Карпинского в должности президента. И его легко понять! Чем оно важнее министерской чехарды, если поезда в любой день могут перестать ходить, а столица занята немцами!

Но были и другие поздравления, и они свидетельствуют, что немало нашлось таких, кто принципиально оценил новую личность, ставшую во главе академии. Вот одно:

«Прочитав в газетах об избрании и утверждении Вас в звании президента Академии наук, поздравляю Вас от души в этом высоком звании, радуюсь за Академию, особенно в настоящее, страшно тяжелое для культуры время, переживаемое Россией. Позвольте пожелать бодрости и здоровья, они особенно нужны теперь русским людям, стоящим во главе государственного управления». (Подпись неразборчива.)