Александр Романов - Королев

Появляясь в том или ином цехе ранним утром, Сергей Павлович заинтересованно наблюдал, как заводские «закройщики» по специальным шаблонам вырезали будущие детали фюзеляжа, вели раскрой металлических листов для обшивки. В механическом цехе работали в основном вчерашние мальчишки и девчонки, сменившие у станков своих отцов и братьев. Стоя у токарных станков, они из стальных прутьев и трубок нарезали болты и гайки. Несложная, но очень нужная работа.

Досконально разобравшись в делах, Королев с согласия начальника составил четкий план работы каждого подразделения, фактически каждого из ста пятидесяти работающих. Правой рукой Сергея Павловича стал руководитель технологической группы цеха Михаил Трайбман, смекалистый, энергичный и трудолюбивый двадцатишестилетний специалист. Он с полуслова понимал заместителя Италийского, хорошо зная свое дело. Миша, как по-дружески сразу стал называть его Королев, мог дать и разумный совет. Сергей Павлович же поставил перед ним такую задачу:

– Фюзеляж как-нибудь сколотим, прочный и надежный, но без начинки – оборудования, за которое отвечаешь ты, – он, что консервная банка. Так что составь для себя и для меня график получения всего необходимого и не ленись, выбивай все у смежников. И вот что: каждую деталь, как бы она незначительна ни была, прежде чем поместить в фюзеляж, семь раз проверь, поставь, еще семь раз проверь. Надежность – главное. В машине летчику жить. От всех требуй особой тщательности. Я вмешиваться не стану. Но вот когда закончишь монтаж оборудования всего – от радионавигационных систем до наружного освещения самолета, – спрос будет жесткий и с тебя одного, Миша.

Сергей Павлович требовал неукоснительного выполнения раз и навсегда установленного перядка, но в процессе работы сам вносил много предложений, улучшающих качество узлов и деталей. Обычно он говорил сотрудникам: «Если у вас что-то не получается, приходите ко мне, вместе найдем решение вопроса. Но не выжидайте: невыполнение того или иного задания – самое страшное, особенно в настоящее время, когда дороги каждый час, каждая минута».

Дуэт Л. А. Италинский – С. П. Королев оказался очень деятельным. Постепенно коллектив сборочного цеха набрал нужный темп работы и вскоре вышел в передовые. Но случилось ЧП. Один из сотрудников, оценив по-своему причины, как он считал, чрезмерной требовательности заместителя начальника цеха, в грубой форме отказался выполнить задание Королева, да еще напомнил ему, кто он «есть», «что напрасно вражина выслуживается и что не будет ему прощения».

– Вон из кабинета! – в бешенстве крикнул Королев, и, не появись в этот момент Сергей Егер, несдобровать бы распоясавшемуся грубияну: рука у Королева была тяжелой – недаром в юности увлекался спортом, в том числе боксом.

– Вы что, Сергей Павлович, с ума сошли?! – крепко схватив за руку Королева, прикрикнул на него Егер. – Да за это дерьмо срок прибавят. Вы этого хотите?! – и с силой посадил друга на табуретку. – Остыньте!

Сергей Павлович не мог успокоиться. Нервная дрожь била Королева так, что ему самому было противно. Наконец придя в себя, засунул руки в глубину карманов, словно боясь, что они выйдут из повиновения. Через силу улыбнулся.

– Вы по делу?

– А как же. Искал Италийского, а он на заседании парткома. Обсуждают новую инициативу комсомола, да еще жилищные дела...

– Да садитесь, чего стоите?

– Андрей Николаевич дал поручение. Старик ищет возможности хотя бы на полмесяца сократить сроки сборки Ту-2. Просил меня поговорить с людьми. Я вроде как в разведкр. Звонил Берия. Разговор с ним не из приятных. Сами понимаете.

Королев взглянул в открытую дверь. Там на стене висел портрет наркома внутренних дел. Он смотрел на всех через толстые стекла пенсне, кажется, не видя никого. Сергей Павлович отвернулся.

– Так какие советы дадите? – спросил Егер.

– Дайте мне подумать до завтра.

...И все-таки «обиженный» пожаловался на «грубость Королева». Администрации завода пришлось разбираться. Не окажись во время инцидента С. М. Егера, трудно сказать, чем бы закончилось дело. Директор завода вместе с общественностью признали правоту Королева. Помогли и рабочие, знавшие подлинную цену жалобщику. Что они сказали ему, никто не знает, но больше его па заводе не видели.

Как-то в конце смены, когда Сергей Павлович, определив задания на завтра, отпустил всех и сел было за стол поработать над ватманом, он неожиданно увидел стоявшую у двери в нерешительности чертежницу КБ Раю Малофееву.

– Вы почему не ушли? Что случилось, Раечка, – и, подойдя к ней, Королев, как всегда, пошутил: – «Как растешь на радость папе и маме».

– Я не девчонка, чтобы со мной так говорить, – к удивлению Королева, вспылила девушка... – Мне девятнадцать, а вы, а вы... «на радость маме», – и вдруг заплакала.

– Да не хотел я вас обидеть. Поверьте, товарищ Малофеева.

– Ничего-то вы не понимаете, – и передразнила: – «Товарищ Малофеева», – и вдруг как-то вся сникнув, осела на стул и, обхватив спину руками, опустила пышноволосую золотистую голову, зарыдала. – Я же... С того первого дня... Ничего не могу поделать с собой... Не могу...

Сергей Павлович встал смущенный, не веря сказанному. Да, к Рае он испытывал добрые чувства, на душе становилось всегда теплее, когда она, излучавшая столько доброты, улыбаясь, подходила к нему, но как казалось, всегда по делу... И тут, словно освещенный молнией, вспомнился ему давний эпизод: заметив болтающуюся на пиджаке Королева пуговицу, Рая тут же остановила его, достала иголку с ниткой и, не снимая пиджака с его плеч, стала пришивать эту пуговицу. Кто-то из подружек проходил мимо и пошутил: «Ох, Раиска, пришьешь ты свое сердечко к этому пиджачку».

Вспомнив это, Сергей Павлович подошел к Рае, обнял за плечи, попытался успокоить.

– Ты чудесный человек, Рая! – не сдержав чувств, охвативших все его существо, нежно взял в руки голову Рай, крепко поцеловал ее. -Какая ты чудесная! – и, подвинув соседний стул, сел рядом с ней, обняв ее. – Мне всегда хорошо, когда ты рядом. Даже стихи читать хочется. Ты любишь Шевченко?

Раиса слушала и, не зная украинского языка, сердцем все поняла. Долго молчали. Потом встала, вытерла глаза платком и попыталась спрятать свою неловкость за нарочитой дерзостью.

– Не стоите вы моих слов. Так взболтнула. Кровь девичья взыграла. Вы женаты, у вас дочь. Я даже знаю ее имя – Наталка...

– Ну вот и хорошо, – с притворным равнодушием ответил Сергей Павлович. – У тебя впереди такая жизнь, Раечка. Придет настоящая большая любовь, и ты навсегда забудешь этот зимний ноябрьский день...