Алексей Тимофеев - Покрышкин

Дивизия Покрышкина переходит в подчинение командующего 2-й воздушной армией генерала Красовского. Степан Акимович Красовский, 47-летний умный генерал, родом из белорусских крестьян, вскоре проникся к летчику глубоким уважением. В Львовско-Сандомирской операции (13 июля — 29 августа) дивизия Покрышкина всегда на острие удара. Войска 1-го Украинского фронта в этой стратегической операции разгромили группу армий «Северная Украина», освободили вместе с войсками 4-го Украинского фронта Западную Украину, совместно с 1-м Белорусским фронтом — юго-восточные районы Польши. На западных берегах Вислы был захвачен крупный Сандомирский плацдарм.

Дивизия Покрышкина, базируясь на полевых аэродромах в районе Рава-Русской и Немирова, вела бои в тех местах, где был совершен первый воздушный таран. Александр Иванович писал: «Символично, что мы, последователи первых русских авиаторов, будем летать с аэродрома, с которого взлетел в последний боевой вылет национальный герой России Петр Николаевич Нестеров...».

Осложняло наступление Красной армии в Западной Украине противодействие боевиков Организации украинских националистов (ОУН), которые обстреливали аэродромы, убили командира эскадрильи 104-го гвардейского полка Михаила Лиховида и авиатехника Краснянского. Начальник особого отдела дивизии Л. А. Волобуев сообщил Покрышкину, что директор школы, на квартире которого жил комдив, арестован. Он оказался руководителем районной организации националистов.

Александр Иванович решил лично поговорить с арестованным:

« — А почему вы не убили меня в то время, когда я ночевал в вашем доме?

— Это мне было невыгодно. Я надеялся, что проживание у меня такого большого начальника отведет подозрение чекистов».

...Успехи наших летчиков в боях были значительными, но малейшая недооценка противника, потеря настороженности, как вспоминал Александр Иванович, вели к потерям в своих рядах. Погиб талантливый летчик, заместитель комэска 16-го гвардейского полка белорус Александр Ивашко. 13 июля восьмерка командира 104-го гвардейского полка Владимира Боброва атаковала большую группу бомбардировщиков и несколько «юнкерсов» было сбито. Увлеклось атакой и звено прикрытия, тем самым пропустив внезапный удар «мессершмиттов» из-за облаков. Был сбит ведомый Боброва Михаил Девятаев, его позывной в воздухе совпадал с названием его народа — «мордвин». Потеряв сознание от удара о стабилизатор «кобры», обгоревший, он приземлился на парашюте в расположении немецкой части.

Судьба Девятаева, ученика и последователя А. И. Покрышкина, настолько удивительна и символична, что требует обстоятельного рассказа. Он попал в плен и оказался в строго засекреченном немецком ракетном центре на острове Узедом в Балтийском море.

Шел январь 1945-го. С грохотом уходили в небо сигарообразные ракеты. Это были самолеты-снаряды Фау, детище Вернера фон Брауна, гениального немецкого конструктора, ставшего после войны директором космического центра в США. С Фау Гитлер связывал надежды на поворот в войне, на деморализующие атаки территории Англии, восточного побережья США, промышленных центров СССР на Урале и в Сибири.

...Немец-пилот «Хейнкеля-111», оснащенною спецаппаратурой, с презрением взирал на пленного в полосатой робе, одного из каторжников, который сбрасывал снег с крыла самолета. Пленный был изможден, вес его сорок с небольшим килограммов, на широкоскулом лице следы побоев.

Михаил Девятаев вспоминал: «...Летчик, видимо, желая похвастать своим мастерством, то включал, то выключал моторы... Его взгляд, направленный на меня, как бы говорил: смотри, русский болван, как мы запросто все делаем! А я нарочно раскрыл рот и удивленно смотрел на него да покачивал головой, будто завидуя ему... В моей памяти все это как будто сфотографировалось — так хорошо запомнил каждую операцию».

Этот необыкновенный человек с детства отличался непокорным характером. Он был тринадцатым сыном в крестьянской мордовской семье. Рос в бедности, без отца, бывало, босиком бегал по снегу в школу. Как многие другие мальчишки 1920–1930-х годов, возмечтал стать летчиком, впервые увидев самолет. Закончил в Казани речной техникум и аэроклуб, затем Чкаловскую военную авиационную школу летчиков. В 1941 году летчик-истребитель Девятаев сбил девять самолетов, из них три бомбардировщика. Был тяжело ранен, спасен медиками, которые прямо на крыле самолета перелили ему кровь, отданную командиром — Владимиром Бобровым. Чтобы ногу не ампутировали, Девятаев отказался от наркоза, наблюдая весь ход операции. Хирург сказал только одно слово: «Кремень...». Списанный в санитарную авиацию, летчик спас тяжелораненого генерала. Прилетев на своем У-2 в указанное село, Девятаев узнал, что генерал отправлен в Москву поездом. Но летчик видел — дорога уже перерезана немцами. «Как же быть — смириться с ходом событий или пойти им наперекор, навязать свою волю?» — в этой фразе весь Девятаев. Дважды, обгоняя состав, он садится на У-2 рядом с железнодорожным полотном, выходит на рельсы. Машинист остановил состав... Генерал подарил летчику пистолет и сказал: «Я буду помнить вас, пока жив».

Весной 1944-го на одном из аэродромов Девятаев встретил своего «брата по крови» Владимира Боброва: «С разбегу мы крепко обнялись, приветствуя и хлопая друг друга по спине». Командир помог Михаилу вернуться в истребители: «Идем к нашему комдиву, Александру Покрышкину, он сумеет уговорить медицину...» М. П. Девятаев писал: «Я был горд! Да и как не гордиться, когда одно имя Покрышкина приводило гитлеровцев в ужас и вызывало панику в их рядах».

Но вот плен... Немцы в 1944-м уже не так жестоки, как три года назад. Летчиков, зная их энергию и повышенную способность к побегу, они старались держать отдельно, под особым присмотром. Девятаев активно участвует в подготовке побега, роет подкоп под стену барака. Но попытка не удалась, после чего следуют штрафные лагеря, печально известный Заксенхаузен. В своей книге М. П. Девятаев описывает все круги ада немецкого плена — кандалы и колодки, «мытье» колючей терновой метлой, изощренный садизм, расстрелы только за ненавистный взгляд, расстрелы каждого десятого в строю... Пленных бьют кулаками по лицу на вокзале немецкие подростки в форме «гитлерюгенда». Беспощаден к «вонючим русским свиньям» надзиратель Заксенхаузена «железный Густав». После войны, вспоминая отличавшихся жестокостью и цинизмом блокфюрера и рапортфюрера, уголовников с дегенеративными лицами, Девятаев пишет: «Смешно и грустно, что такие выродки возомнили себя высшими созданиями природы, призванными вершить судьбы человечества...»

Один из членов подпольной организации Заксенхаузена спас летчика, подменив положенную ему бирку смертника на другую. Девятаев отправлен в концлагерь на остров Узедом.