Алексей Тимофеев - Покрышкин

Любимым у Александра Ивановича было стихотворение «Кинжал». Он читал его наизусть, встав во весь рост, обозначая ритм стиха движением руки:

«При трепетном огне» поэзии зримо проступают знаки судьбы Покрышкина. Боевой самолет — этот кинжал XX века из заокеанской стали, могучее оружие мстителя. Лилейная рука... Жемчужина страданья...

И прощальный завет русского героя, в котором главное — твердость характера, воинская честь, служение Родине.

В последний год жизни А. И. Покрышкин завершил книгу мемуаров «Познать себя в бою». Название этой книги неслучайно перекликается с мудростью древних: «Познай самого себя», «Самое трудное — познать самого себя...» Александр Иванович на вопрос о том, не будет ли эта книга повторять предыдущую — «Небо войны», отвечал: «Это будет совершенно другая книга. О тех же событиях, но не перечень воздушных боев, а их анализ, раздумья о развитии бойцовских качеств у летчика-истребителя, о совершенствовании его боевой выучки, мастерства».

Увидеть книгу изданной Александр Иванович не успел. Редактор просил его сделать один звонок, и книга вышла бы к 9 мая 1985 года, ко дню 40-летия Победы. Но Покрышкин отказался: «Зачем же делать так, чтобы из-за меня люди надрывались? Пусть все идет своим чередом...» После смерти Покрышкина издание было приостановлено из-за срочной работы над какой-то ныне забытой политической брошюрой...

В 1986 году книга «Познать себя в бою» увидела свет. Герой Советского Союза маршал авиации Г. В. Зимин писал в «Правде»: «Познание своих сил и возможностей было особой чертой характера Александра Ивановича. Это в конце концов и сделало его тем Покрышкиным, которого мы знали и глубоко уважали: нашего национального героя, нашу гордость и любовь. Его последний труд содержит большую человеческую мудрость, которую полезно знать нынешнему поколению авиаторов».

Этот труд стал завещанием великого летчика. Знаменательны и слова, сказанные им в одном из последних интервью газете (Советский патриот. 1985. 10 февр.): «Совершенствуется техника, сменяют друг друга поколения летчиков. Но неизменными остаются особые и жесткие законы неба. Перед ними все равны: и убеленный сединой летчик-ветеран, и новичок, отправляющийся в первый полет. Эти законы не терпят недоученнсти, небрежности, самонадеянности. Поэтому в заключение хотелось бы пожелать военным летчикам и летчикам-спортсменам ДОСААФ: помните, пилот — это прежде всего твердый характер. Любите Родину и свою профессию, укрепляйте себя физически, никогда не останавливайтесь на достигнутом. Умейте получать в повседневном труде высшее моральное удовлетворение. И слава вас сама найдет».

Курсантам Качинского летного училища маршал авиации Покрышкин сказал: «Летчик-истребитель должен думать. Не автопилотом быть, а пилотом!»

...Болезнь Александра Ивановича — рак мочевого пузыря — была, видимо, следствием участия его в испытаниях ядерного оружия. Однако при поддерживающей терапии Покрышкин, при его могучем организме и той спокойной форме, которую приняла болезнь, мог бы еще жить не один год. Причиной смерти, как пишет Мария Кузьминична в своей книге, стало проведение лечащим врачом — академиком из кремлевской клиники совершенно ненужного на тот момент тяжелейшего обследования, после которого у больного открылось беспрерывное внутреннее кровотечение и он впал в коматозное состояние... «Замечу, что 3 ноября 1985 года в стадии ремиссии болезни, — пишет М. К. Покрышкина, — я должна была его выписать домой. Он чувствовал себя несколько получше. Лежачим больным он не был, и в последний вечер перед этим злосчастным обследованием мы с ним ходили и гуляли около трех часов... Он был рад, что назавтра уйдет домой. Но тут явился злой гений... И сделал свое черное дело...»

Девять дней в реанимации принимались все меры, чтобы спасти жизнь Покрышкина. Летчик метался в бреду, последний раз подавая в воздушном бою команды своим ребятам-истребителям!..

Последние мгновения жизни великого человека и его уход — событие особой важности, духовное по своей сути. Оно приоткрывает нам, живым, тайну души человеческой... В книге М. К. Покрышкиной час смерти Александра Ивановича зримо запечатлен в словах, пронизанных болью и озаренных таинственным светом:

«Нас одели во все стерильное с ног до головы. Заходим в палату. Подошли к Александру Ивановичу справа. Он лежит недвижим с закрытыми глазами. Я наклонилась к нему, поцеловала и стала просить его открыть глаза:

- Саша, ты посмотри, с кем я приехала... Сыночек наш раньше рейс закончил.

Он медленно-медленно стал открывать глаза, и вдруг так же медленно протягивает мне правую руку. Дотронулся до моей руки, даже не пожав ее — не осталось сил! Затем точно так же поочередно он протягивает руку Светлане, Саше и Виктору (младший брат А. И. Покрышкина. — А. Т.). Очевидно было, что он с нами прощался. Все это происходило в полном безмолвии. Не знаю, как я удержалась, чтобы не разрыдаться. Каждого из нас он долго, долго рассматривал, как бы запоминая наши черты. Забыть это прощание невозможно...

А в уголках глаз у него стояло по слезинке (плачущим до этого я его никогда не видела). Но меня не менее этих слез поразило его лицо. Оно было каким-то просветленным и умиротворенным, свежим, даже с легким румянцем, как будто бы он только что пришел с прогулки. Саша был совершенно спокоен, впечатление создавалось такое, что невероятные боли и страдания на какое-то время отступили.

Навсегда остался в памяти безмолвный взгляд Саши, обращенный ко мне, в котором отражалась целая гамма чувств. Здесь были и благодарность за счастье и любовь, и прощание!

Благодарю Всевышнего, что он нам с Александром Ивановичем послал эти чувства, которые мы пронесли незапятнанными через всю жизнь!

После этого прощания он навсегда закрыл свои глаза, так многое нам сказавшие».