Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

Всего, всего лучшего

Ваш Б. Садовский

P.S. По поводу карточки. Здесь я похож на Победоносцева, а есть такие, где я схож с оперным Онегиным. Те продаются у Здобнова до рублю за штуку для поклонниц . А друзьям я дарю только эти.

Садовской – Шереметевой

4 октября 1914 г. Нижний

Пишу Вам, дорогая Ольга Геннадиевна, из нашего «доброго, старого» Нижнего, будь он трижды проклят. Более мертвого, сонного и гнусного городишки, по-моему, и выдумать нельзя. Война не отразилась на нем нимало.

Вы, конечно, заняты делом, облегчаете заботы о раненых героях, а я, закоренелый эгоист, по-прежнему думаю только о стихах и книгах.

<���…> Прочитал переписку Орлова с Шереметевым: действительно, прелесть. Я Ал. Орлова вообще люблю, у меня два есть его портрета; особенно хорош один раб<���оты> Erichsen'a [75] Имеется в виду подготовленная Б. Б. Шереметевым по материалам архива книга: Письма гр. Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского и Василия Владимировича Шереметева с 1798 по 1804. М.. 1911. Эрихсен Вигилиус (V. Erichsen) – датский портретист, работал при дворе Екатерины II, автор конных портретов императрицы и вельмож. (оригинал в Гатчинском дворце), изображающий Орлова в костюме сарацина, верхом, во весь рост.

Прочли ли Вы мой рассказ о Ведерникове? Если интересуетесь произведениями такого рода, возьмите журнал «Северные записки» 1913 г. (февр., март, июль, август), там найдете много знакомых лиц, сцен и мест в моем романе «Побеги жизни».

<.. .> P.S. Встретил на улице Л. Д. Яхонтову: она поправилась, похорошела и из Ангела превратилась в очень милую надворную советницу. Поговорили о Вас; единодушно восхищались Вашими дочерьми.

Садовской — Шереметевой

31 декабря 1916г.

<���письмо написано чужой рукой, подпись-автограф искаженным почерком>

От всей души благодарю Вас, дорогая Ольга Геннадиевна, за Ваш изящный подарок. Я еще не вкусил от него как следует, но любителю тонких блюд довольно пройти мимо кухни, чтобы по запаху отличить жареных дупелей от котлет на бараньем сале. Перелистывая Вашу книгу, чувствуешь настоящий вкус, что в современной литературе (даже исторической) большая редкость.

Извините за это несколько неуклюжее сравнение: я после болезни так ослабел, что глупею не по дням, а по часам.

Поздравляю Вас и Бориса Борисовича с наступающим Новым годом и желаю всяческого благополучия.

Шереметева — Садовскому

6 декабря 1917 г. Москва

Мой милый старый друг. Как Вы тронули меня своею памятью и как я Вам благодарна за Вашу книгу [76] Садовской Б. Обитель смерти. Стихи. – Нижний Новгород (на обложке М.): Изд. автора, 1917. С дарственной надписью чужой рукой: «О. Г. Шереметевой от старого друга». .

Знаете, как странно, эти последние дни я всё думала о Вас, но я воображала, что Вы в Москве, как-то Вы переживаете здешние безобразия, один, больной. Последние известия я имела от Вашей сестры.

Она мне сказала, что Вы в больнице, и я собиралась зайти туда к Вам сама, но расхворалась, а потом наступило октябрьское сидение, и я никуда не попала. Потом всё собиралась написать Вал, да вот до сего дня не успела. По тому, что надпись на книге была сделана не Вами, заключаю, что Вы себя чувствуете не очень хорошо, и это меня очень огорчило.

Ваши стихи хороши, очень хороши, и страшно близки: их не читаешь, а чувствуешь, и это самая высокая степень искусства, по-моему.

Как Вы живете теперь? Теперь уже не грядущий хам, а Великий Хам Самодержец, и жить гадко, именно гадко и противно.

Если Вы можете, сообщите что-либо о себе. Вы знаете, что всегда Вас очень люблю, и всегда хочется знать о Вас.

А пока спасибо, что не забыли; как-то тяжело писать обо всем, что делается…

Нельзя ли достать где-нибудь Ваш «Самовар», в Москве его нет?

Садовской – Шереметевой

18 декабря 1917г. Нижний

<���письмо, как и все последующие, написано карандашом искаженным почерком>

Не знаю, как благодарить Вас, дорогая Ольга Геннадиевна, за Ваше отношение ко мне. Правда, что старый друг лучше новых двух. Пишу Вам сам – по почерку можете судить о моем здоровье. Но всё же надежда есть.

Весь октябрьский ужас я пережил в Москве в клинике и привык к канонаде.

Сейчас занят переводами древних и изучением немецкого языка.

Целы ли Остафьево и Кусково?

«Самовара» в продаже нет уже, но попытайтесь спросить у Суворина мой «Полдень», туда вошел и «Самовар».

Не может ли Ваш склад выслать мне наложенным платежом Шумахера [77] Речь идет об издании гр. С. Д. Шереметева «Стихи и песни П. В. Шумахера» с портретом и автографом (М., 1902). По-видимому, Садовской, бывая в доме О.Г., имел возможность познакомиться с семейной реликвией – книжечкой «Шутки последних лет П. В. Шумахера» (М., 1879, с авторской правкой текста и дополнениями), подаренной в знак дружбы Борису Сергеевичу Шереметеву 30 янв. 1887 г. , а кстати, и список имеющихся у них книг? Простите за беспокойство и верьте любви и дружбе всегда Вашего

Бориса Садовского

1921-1928

Шереметева — Садовскому

9 марта – 1 апреля 1921 г. Москва

Милый Борис Александрович. Не знаю, помните ли Вы меня, а я перед Вами так виновата, что не знаю, как оправдаться. Подумать только, я отвечаю через 2 с лишним года на Ваше письмо. И на такое хорошее, теплое письмо. Послать Вам тотчас после получения Вашего письма ответ я была не в состоянии, да и жизнь трепала, но вот в последнее время Вы не выходите у меня из головы, а я всё думала, как Вы поживаете, здоровы ли? Если можете, черкните словечко. Я служу в детской колонии в Николо-Угрешском монастыре [78] В 1921 году в Николо-Угрешском монастыре решением ВЧК была образована детская трудовая колония, где О.Г. получила место учительницы. Учителя из аристократии тогда еще не казались старомодными. Монастырь, несмотря на разорение, внешне еще сохранял прежний вид, что отражено в нескольких небольших картинах О.Г., возобновившей свои занятия живописью. В эти годы жизнь в монастыре озарялась присутствием «святого старца» – так называли Московского митрополита Макария, жившего здесь в изоляции после изгнания его Временным правительством. Духовная сила «старца» была так велика, что ее чувствовали все, посещавшие его в митрополичьем доме, в том числе и дочери Шереметевой. Шереметева – Садовскому Письма О.Г. из Угреши шли в Нижний Новгород: Садовской жил там в родительском доме на Тихоновской улице вблизи церкви Св. Тихона Амафунтского. В письмах Садовскому почти нет слов о влиянии особой монастырской атмосферы на О.Г. Но влияние это скажется позднее, когда в 1926 году она войдет в секцию выдающегося историка М. И. Александровского, будет изучать и обобщать сведения о древних монастырях и церквях, над которыми нависла угроза уничтожения. Отсюда, возможно, и выбор профессии ее дочери Екатерины Борисовны (архитектор-реставратор). . Учу истории, истории литературы и французскому языку. Как видите, вроде Мюр и Мерилиза [79] Мюр и Мерилиз – известный универсальный магазин в Москве, названный по имени совладельцев. В советские годы – ЦУМ. в прежнее время, всего понемногу, но зато дети со мной. Тоскливо ужасно, но да уж такая знать, судьба. Мама и Лила [сестра. – Т.А.] живут в Москве в двух комнатах моей квартиры, остальная часть квартиры реквизирована моряками и красноармейцами. Чрезвычайно приятно…