Николай Рубцов - Последняя осень. Стихотворения, письма, воспоминания современников

Есть особое состояние жизни стихов после смерти их автора. Прекрасные, а главное — вечно живые стихи Рубцова не связывались с тем, что осталось после той жуткой ночи, с тем, что фигурировало в звучащих на судебном заседании строках заключения медицинской экспертизы: «На горле трупа имеются множественные царапины. Трупные пятна имеются на животе, лице…»

И, конечно, прекрасное и вечно живое победило, стихи заслонили не только ужас последних дней жизни Рубцова, но и неуют, неустроенность всей его жизни. Высвободившись из своей бренной оболочки, образ живого Рубцова начал стремительно сливаться с образом героя его стихов.

Когда я собирал материалы для книги о Рубцове, я сам видел, как буквально на моих глазах замыкается этот круг, постоянно замечал, как, напрягая память, знакомые и друзья поэта вспоминают уже не того Колю Рубцова, которого они знали и помнили, а его стихи… Происходило это неосознанно и чаще всего вызывалось не желанием как-то приукрасить свою роль в жизни Рубцова, а естественной потребностью человека в очищении собственной души.

Процесс этот начался сразу после смерти Рубцова, когда, как вспоминает бывший редактор тотемской районки Александр Михайлович Королев, в ответ на предложение установить мемориальную доску на интернате, где учился и жил Рубцов, можно было услышать: «А вы видели Рубцова трезвым?» — как будто мемориальная доска устанавливалась именно в честь трезвой рубцовской жизни.

Сейчас такой вопрос, такие сомнения уже невозможны. Привычным в тотемском пейзаже стал бронзовый Рубцов, сидящий на бронзовой скамейке у реки, напротив бывшего багровского дома, в который он любил заглядывать…

— Я Колю всегда жалела, — рассказывала мне в Николе Лия Сергеевна Тугарина, воспитывавшаяся вместе с Рубцовым в детдоме. — Сейчас-то я у Лены спрашиваю, когда она в Николу приезжает, ты, Лена, у отца-то была в Тотьме? Не, говорит, некогда… А я, когда в Тотьму приеду, первым делом к Коле иду. Травку на клумбе порву, поговорю с ним. А этой зимой приехала — даже тропинки в снегу нету. Коля, говорю, и не приедет-то к тебе никто… И заплакала.

Я слушал Лию Сергеевну, для которой и бронзовый Рубцов остается Колей, и в памяти звучали его последние стихи:

— и тоже вспоминал Рубцова, этого путника, прошедшего по заснеженному полю наших десятилетий…

А соседи Рубцова по лестничной клетке снизу и сейчас еще, двадцать лет спустя, любят вспоминать, как он мыл у себя полы. Вначале выплескивал ведро воды, а потом начинал драить пол шваброй. Вода, естественно, протекала вниз… Однако, сколько ни скандалили соседи, разницы между палубой и полом в квартире Рубцов, похоже, так и не уловил — продолжал наводить чистоту по освоенному еще в моряцкой юности способу…

Еще вспоминают соседи о том крике Рубцова, который разбудил их утром 19 января 1971 года…

Из книги «Ангел Родины. Повесть о посмертной судьбе Николая Рубцова» (СПб., 1998).

Стихи написаны в день начала совместного космического полета Андрияна Николаева и Павла Поповича.

Из книги «Демоны и бесы Николая Рубцова». Повесть и цикл статей. М.: Московская организация Союза писателей России, 1998 г.

Между прочим, эту «формулу» предложил в беседе с молодыми поэтами Михаил Светлов. Почти все поэты, принимавшие участие в беседе, написали стихи со строкой «Добро должно быть с кулаками» (см., например, стихи Евгения Евтушенко в сборнике «День поэзии» 1962 года).

Преподаватель Литинститута.

Бывших членов литобъединения.

Э. Шнейдерман.

Далее в письме идут стихотворения «В твоих глазах не моментальное…», «Разрыв» («В окнах зеленый свет…»), «Жуют, считают рублики…».

И. Н. Серегин, ректор Литинститута в 60-с годы.

Николай Николаевич Сидоренко (1905–1982) — руководитель поэтического семинара в Литературном институте.

Речь идет о книжке «Стихотворения», изданной в Архангельске в 1965 году.

М. Н. Алексеев в те годы был заместителем главного редактора журнала «Огонек» А. В. Софронова.

А. Рябинин — сокурсник Н. Рубцова по семинару в Литинституте.

В стихотворениях Н. Рубцова «Венера» и «Уединившись за оконцем» есть строчки и строфы, отсутствующие в последующих изданиях его книг.

Генриетта Михайловна Меньшикова, жена Н. Рубцова.

«Ленинское знамя» — районная газета, город Тотьма.

Письмо не датировано. Окончания нет.

Печатный лист.

А. А. Романов в то время был избран ответственным секретарем Вологодской писательской организации.

Александру Яковлевичу Яшину.

Стихотворение «Старая дорога».

Письмо не закончено и не отправлено.

По смутным и невнятным неопубликованным воспоминаниям Галины Рубцовой получается, что тетка забрала только ее, и у тетки она «мыла полы, стирала…»; Альберт же был отдан в ФЗУ.

Стихотворение цитируется по книге В. Кожинова «Николай Рубцов», серия «Писатели Советской России». М., 1976. С. 47.

Сценарий этот был написан Рубцовым в соавторстве с А. Черевченко.

Кстати, не тот ли это метрдотель, с которым, судя по воспоминаниям В. Сафонова, схлестнулся Рубцов в начале декабря?

Кстати, шокирующая многих (в воспоминаниях С. Багрова) реплика Н. М. Рубцова: «Гета с матерью ушли сенокосить, а мы пробуем прибираться», — нуждается в пояснении. Генриетта Михайловна и ее мать «сенокосили» для колхоза. Участие Рубцова в этой работе ничего бы не изменило, все равно женщин заставили бы идти на покос.

Воспоминания Людмилы Дербиной опубликованы в газете «Криминальный вестник», в альманахе «Дядя Ваня». Но я привожу их по первоначальному варианту, машинописной копии, переданной Дербиной поэту Глебу Горбовскому. Я считал и продолжаю считать воспоминания убийцы поэта прежде всего документом. Этот подход и не позволяет мне откорректировать оставленные ею свидетельства в соответствии с тем, как теперь она сама представляет себе смысл совершенного ею преступления. Наша задача — воссоздание объективной картины трагедии.