Николай Рубцов - Последняя осень. Стихотворения, письма, воспоминания современников

Еще раз повторяю, что не берусь судить о Ваших стихах вообще и что, возможно, я ошибаюсь в своем мнении о Вашем стихотворении.

От всей души желаю Вам всего самого доброго!

Такие недостатки, которые есть, на мой взгляд, в Вашем стихотворении, сейчас довольно широко распространены в стихах и множества других авторов. Причем частенько такие стихи все же печатают, и если Вы встречаете такого рода стихи в печати, то не думайте, пожалуйста, что так и надо писать. Всем надо нам учиться писать так, как писали настоящие, самые настоящие поэты — Пушкин, Тютчев, Блок, Есенин, Лермонтов. Законы поэзии одни для всех.

Здравствуй, Сережа!

Я снова в своей Николе. А ты? В своей ли Тотьме? Что-то я не вижу в здешних газетах твоей фамилии. Может быть, ты уехал или отъехал куда-нибудь, и мое письмо не застанет тебя дома?

Живу я здесь уже месяц. Погода, на мой взгляд, великолепная, ягод в лесу полно — так что я не унываю.

Вася Белов говорил мне, что был в Тотьме, был у тебя. В Тотьме и у тебя ему понравилось. Да иначе и не может быть!

Хотелось бы мне встретить тебя, тем более что у меня есть к тебе дело. О нем я пока не стану говорить. Думаю, что заеду в Тотьму, вот тогда об этом и поговорим.

Ты обязательно, я прошу, дай мне ответ на это письмо, если ты дома. Я буду знать, что ты никуда не уехал. А иначе (если ты уехал) и в Тотьму мне заезжать нечего.

Может быть, ты возьмешь командировку опять в Николу? И тебе неплохо несколько дней пошляться по этой грустной и красивой местности.

Ты не видел моих стихов в «Молодой гвардии» и в «Юности» — 6-й номер? Я недоволен подборкой в «Юности», да и той, в «Молодой гвардии». Но ничего. Вот в 8-м номере «Октября» (в августе) выйдет, по-моему, неплохая подборка моих стихов. Посмотри. Может быть, в 9-м номере. Но будут.

Какие у тебя новости? Как живется тебе? Как пишется?

Жду от тебя письма. До свидания.

Крепко жму твою добрую мускулистую руку!

Мой адрес: Тотемский р-н, Никольский с/с, с. Никольское.

Привет твоей маме.

Пиши ответ скорее, мои каникулы уже на исходе. Во второй половине августа уеду отсюда.

Здравствуйте, Николай Николаевич!

Пишу Вам из села Никольского, куда я собирался. Это бедное, доброе, красивое (правда, немного беспорядочное) село. По вечерам здесь бывает особенно тихо, грустно и хорошо. Люди здесь, как везде, относятся друг к другу по-разному, но мне они почему-то все кажутся почти одинаково хорошими настоящими людьми.

Иногда пишу стихи. Например, такие:

Или в том же духе такое:

Я получил письмо из Архангельска. Стихи «Русский огонек», «По холмам задремавшим» и еще многие стихи, которые дали бы лицо книжке, мне предлагают обязательно убрать из рукописи. Даже стихотворение «В горнице моей светло» почему-то выбрасывают. Жаль. Но что же делать? Останутся в книжке стихи мои самые давние, мной самим давно позабытые. Хорошо, что оставили стихотворение «Тихая моя родина». Николай Николаевич, а что это значит, что книжку мою включили в план редакционно-подготовительных работ на 1965 г.? Это значит ли: что книжка в 65-м г. выйдет?Объем ее — 1 п. л. Много ли это стихов, строчек, примерно? [11]

Тут на днях умер один забавный старик. Жил он со старухой, да с ними сноха (жена сына). Сын-то умер еще раньше, кажется, потонул. Так вот, пошла однажды старуха корову доить, а старик полез на печь к снохе и говорит ей: «Дашь?» Сноха отвечает: «Дам!» Да как даст ему подзатыльника, — старик кубарем с печки полетел. А после говорит: «Так и знал, что дашь, только чего дашь, не знал!»

Николай Николаевич, а как же быть с журналом «Огонек»? Надо бы дать туда стихи-то. Ведь говорили об этом. Вообще, мне очень хочется получить какой-нибудь гонорар да угостить здешних своих дружков и мужиков. Из «Юности» что-то не посылают, а летней стипендии эти черти лишили меня! Мне не за себя обидно, обидно за то, что я не могу совсем сделать что-нибудь хорошее для людей (купить, например, кому-нибудь подарок).

Вообще, зачем это сидят там, в институте, некоторые «главные» люди, которые совершенно не любят поэзию, а значит, не понимают и не любят поэтов. С ними даже как-то странно говорить о стихах (это в Литературном институте!). Они все время говорили со мной, например, только о том, почему я выпил, почему меня вывели откуда-то, почему и т. п., как будто это главное в моей жизни. Они ничего не понимают, а я все объяснял, объяснял, объяснял…

Николай Николаевич, у меня в 6-м номере «Юности» вышли стихи, а ни одного журнала у меня нет. Вы не могли бы послать мне сюда в деревню один экземпляр этого номера? Я буду очень благодарен Вам. Сюда его не посылают. Да и вообще я ручку и бумагу с трудом здесь раздобыл. Пробовал было написать Вам ястребиным (или вроде вороньим) пером. Ничего не получилось.

Заявление на заочное я подал и просил в заявлении, чтоб меня оставили в Вашем семинаре.

Лето проведу, наверно, здесь. А там — видно будет! Что Бог даст.

До свидания, дорогой Николай Николаевич, привет Вашей прекрасной семье и еще — Владимиру Соколову. Напишите, пожалуйста, пока я здесь, да, если не затруднит, вышлите «Юность». С искренней любовью и приветом

Добрый день, Николай Николаевич!

Какие у Вас есть приятные новости, и у Вас лично и на семинаре? Рад был бы получить от Вас опять весточку. Так довольно долго ничего не писал Вам потому, что о себе писать нечего. Но вспоминаю Вас по-прежнему часто и всегда с самым добрым чувством. И Вас, и Вашу семью, и Ваш семинар. Нередко встречаю Ваши стихи в печати и радуюсь этому.