Сидор Ковпак - Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944

23 октября 1942 г.

Ровно прошло два месяца, как я самостоятельно стал действовать со своей группой по диверсии (оставлен отрядом 23 августа 1942 г.). Потерял надежду найти тов. Федорова, связи никакой нет, ничего не известно насчет обстановки международной и внутренней. Готовлюсь к большому походу, по этому вопросу провел совещание с бойцами. Подготовил для каждого бойца ЭНЗЕ. Паек, много мяса, жира, фасоли, пшена и т. д.

24 октября 1942 г.

[В] связи с сегодняшним походом провели совместное общее собрание бойцов по вопросу «дисциплина в походе, конспирация, сохранение и экономия ЭНЗЕ». На собрании был принят моей группой социалистический договор на соревнование. Содержание соцдоговора следующее: договор о соцсоревновании между группой тов. Балицкого и группой тов. Кравченко.

Перед началом похода 24 октября 1942 г. [в] 18.00.

Мы, бойцы, командиры и политработники отряда тов. Кравченко, берем на себя следующее соцобязательство и вызываем на соцсоревнование бойцов… (вырван лист) [298].

26 октября 1942 г.

День прожили в небольшом леску в 500 м от с [ела] Ельня. Картошку достали в с[еле] Сычин. День прошел неплохо. Двинулись в путь [в] 17.30. Прямо через населенный пункт Ельня. Крестьяне встречали с улыбкой на лице, рассказывали о немцах и французах, которые стояли в ихнем селе. Также рассказывали, как немчура издевалась над ними. Угощали нас молоком, коржами, хлеба не было.

Взяли проводника, который довел до Малых Хуторов. В Малых Хуторах организовали ужин. На это пошло два часа. Я сам ужинал у Морозовой, очень хорошая женщина. Двинулись на пос[елок] Уношев. Здесь немножко взяли картошки и в двух километрах сделали остановку. За эту ночь прошли всего 20 км. (Населенные пункты прошли следующие: Ельня, Малые Хутора, Уношев.)

27 октября 1942 г.

День проспали. Кушать готовил кто как мог, потому что воды не было. Попали в колодец, трех не стало, но воды не достали. Коробко Вася [в] 16.00 прибежал с поста с донесением: из леса возле дороги показалось два человека — партизана — один в шинели с автоматом, другой — с винтовкой. Вслед послали разведку в количестве 8 чел[овек]. Искали долго, но ничего не нашли. Решили прождать ночь и день с целью разыскать какой-либо отряд, особенно с рацией. Так было сделано. Остались ночевать, сменили место. стоянки.

28 октября 1942 г.

Оказался лагерь неудачным, возле самой дороги. Решил сам пойти и найти место для стоянки. Нашел стоянку неплохую, но также возле дороги. Перешли [дорогу], и я с Федей пошли дальше по лесу. Напали на свежий след небольшой партизанской группы. Нашли лагерь, но в лагере никого не нашли. Послали разведку в 4-е направления. Две группы возвратились с разведки, но ничего не нашли, нашли только много мест стоянок, где стояли партизаны. Много найдено кусков с парашютов — это свидетельствует о десанте. Уже настал вечер, но разведка в количестве 4-х чел[овек] не пришла (Женя, Алексей Павлович, Коробко и Антонов). И вот уже 12 часов ночи, а разведки все нет.

29 октября 1942 г.

Целую ночь не спал, все думал, что сделалось с разведкой. До самого утра так ничего и не было известно о разведке, и только в 10.30 прибыло два человека — Коробко и Антонов и рассказали, что Женя и Алексей Павлович остались в найденном отряде. В 11.00 я и Кравченко пошли в найденный партизанский отряд. Расстояние к ним 20 км. Пришли в отряд (командир — Коконыхин и комиссар — Калимуня). Бойцы этого отряда стали рассказывать, как они в эту ночь били шомполами крестьян, которые говорили, что нет хомутов. Били шомполами не только за то, что говорили, что нет хомутов, а и тех, которые просили, чтобы у них не забирали одежду. Меня сильно возмутило, что эти мерзавцы так поступают с мирным населением [299]. Называю их мерзавцами, а не партизанами, потому что их поступки мерзостные. Они обозляют мирное крестьянство против настоящих партизан, которые борются с фашизмом, которые борются за дело партии Ленина — Сталина.

Ровно в 16.00 с десантной группы пришел Женя с тем, чтобы мы с Федей шли в отряд Божкова (комиссар Ломов — выброшенные с Западного фронта). Этот отряд был расположен от отряда Коконыхина в 6 км в глубь леса.

Идя по лесу, немного заблудили и поэтому пришли поздно. Не доходя лагеря, встретили Коробицына Алексея Павловича, иду[щего] с отряда Божкова. Коробицын сообщил невеселую новость — комиссар Ломов не хочет оказать помощи. Кроме этого, рассказал, что он считает нас шпионами. Я решил идти, несмотря на то что Ломов переменил свой лагерь, после того как ушел Коробицын.

Стали идти и нарвались на засаду во главе с комиссаром Ломовым. Засада была сделана на нас. Встреча, конечно, была незавидная, на патриотов Родины делает мерзавец засаду. Стали знакомиться. Ломов безразлично отвечал на мои вопросы. Я не мог вытерпеть, стал крыть его матом. Стал не просить, а требовать оказать помощь в питании, о том, чтобы связаться с фронтом. Долго говорили, наконец Ломов сказал — разрешу питание для работы, но всего на 10 минут, несмотря на то что хорошо знает, что за 10 минут очень трудно связаться, в то время когда радист спустя три месяца не имел никакой связи.

Пришли в лагерь, стали говорить о делах отряда, об успехах его и т. д. И вот Ломов («комиссар») задает мне вопрос. Вы украинец? Я ответил — да, украинец. Ломов отвечает — удивительно, что вы в партизанах, — все украинцы сволочи, предатели. Что мне осталось сказать этому дураку-комиссару, осталось одно ответить — дурак вы, и больше ничего.

Далее Ломов задает мне вопрос. У вас много евреев в отряде? Я ему отвечаю, что много. Ломов ведет дальше разговор — у меня, мол, нет ни одного еврея — они же не вояки, а трусы. Это, к слову сказать, такой комиссар отряда. Ломов — отсталый элемент, он протаскивает великодержавный шовинизм. Или еще такой факт. Я ему говорю — мы партизаны, боремся неплохо, уничтожили за короткое время 10 вражеских эшелонов. Этот (Ломов) мерзавец ответил — […] [300]с вами, что вы партизаны. У меня своя задача, а у вас… [301]

Возмутительный тип, а не советский патриот. Зазнались люди. Награждены правительством. Шкурники, зазнайки, дерутся за славу, а не за общее дело. Если у нас такие чудаки в штабах боевых подразделений, то поэтому у нас такие дела плохие. Нет взаимной выручки, товарищеской поддержки. Нет сплоченности, отсутствует организованность.

30 октября 1942 г.

Целую ночь не спал, но это неудивительно — в «гостях» был. В болото положили, одежды никакой не дали, несмотря на то что одежда была. Вот и утро туманное. Все поднялись, сели возле костра, начался разговор кто о чем. Я с Кравченко взялся за копировку 10 кил[ометровой] карты от г[орода] Хотимск и до Брянска. Ломов все подгонял нас — скорей, скорей, мне нужно идти. Карта была скопирована, населенные пункты записаны. Радист Гриша не связался с Москвой. Без результатов ушли в отряд Коконыхина. Забрали Антонова и Коробко и ушли в свой лагерь, который находился [в] 20 км. Проходили трактовую дорогу Краснополь — Чириков. Возле этой дороги лес вырубан на 100 м с обеих сторон. Проходя дорогу, встретили двух стариков, которые ехали из мельницы. Дали нам две буханки хлеба, пошли в лагерь. Поздно вечером послал 6 человек в пос[елок] Федоров с целью достать продуктов.