Сидор Ковпак - Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944

18 апреля 1943 г.

С утра начал моросить дождь, подготовили палатки, день прошел спокойно, плохо одно то, что в 1-й и 3-й ротах [не] было что кушать: картошки нет, муки и крупы также нет. По этому вопросу пришлось обращаться в штаб соединения с требованием выдать кое-что для изготовления пищи для бойцов, кое-как накормили и в 19.30 двинулись дальше на запад через следующие населенные пункты: Глазка, высота 154, Вядовичи, Хорошевка, Запесочное (Торговская), высота 154,4, Красноселка, стоянки в лесу западнее Красноселки.

На совещании тов. Федоров еще раз предупредил всех командиров [и] комиссаров отрядов, что если повторится в том или другом отряде мародерство, то немедленно будет выгонять позорно командира и комиссара с их должностей.

19 апреля 1943 г.

Проходя через населенный пункт Красноселка, некоторые бойцы отрядов им. Ворошилова и Щорса, все же, без разрешения своих командиров, бегали по хатам, собирали яички, картошку, а некоторые даже угрожали крестьянам, что если не дадут чего-нибудь, так они их будут расстреливать и прочее, пускались в матюки. Слушая шум и стук дверей в крестьянских избах, я решил пойти проведать и посмотреть, что там делается, оказалось, что в тех квартирах, куда я заходил, было по 3–5 бойцов, крестьяне, дрожа перед ними, отдавали все то, что они просили. Но и пошли потасовки, от моего удара летели партизаны (мародеры) из хат как мухи.

Приехали на стоянку — лес плохой, и поэтому не успели отдохнуть, как пришлось в этом же лесу изменить место стоянки, стоянка оказалась неплохая, но плохо то, что нечем кормить бойцов. В радиусе 35 км ничего нет.

20 апреля 1943 г.

Постояли один день, и бойцы обходились так, что якобы они живут здесь месяц. Но история вчерашняя, послали несколько подвод за картошкой, картошки не привезли, кушать нечего, правда, тов. Федоров дал приказание хозчасти выдать отряду с полмешка муки для галушек, так кое-как и перебились день, короче говоря, живем сейчас дневным пропитанием, и то хреновым. В 10 час[ов] с комиссаром тов. Працуном проводили комсомольское собрание в 1-й роте. И многих не допустили до комсомольской жизни, которые служили у немцев, были на курсах и т. д.

21 апреля 1943 г.

Рано утром послал одну тачанку и 5 автоматчиков в распоряжение тов. Федорова для сопровождения его в соединение Сабурова. [В] 11.30 1-я рота и 4 подводы поехали на операцию в Левковичи; кроме моей роты пошли на операцию Кировский отряд и соединение Мельника, командиром этой операции назначен мой нач[альник] штаба тов. Кременицкий, инициативный.

Сегодня дал рекомендацию в канд[идаты] ВКП(б) подрывнику тов. Кузнецову Василию Ивановичу.

22 апреля 1943 г.

С утра занимался укомплектованием пулеметного взвода 3-й роты. В 10.00 вместе со своим комиссаром тов. Працуном проводили партийное собрание в 3-й роте. На собрании стояло два вопроса:

1. О приеме в партию.

2. Взаимоотношение партизан с мирным населением на временно оккупированной немцами территории.

На собрании выступал я и комиссар, а также выступило еще 4 человека. Собрание прошло на высоком политическом уровне.

В 14.00 приехал старшина 2-й роты тов. Чиков с операции — Левковичи. Он рассказал, что в этом селе никого из противника не было, все ночью удрали.

В 18.00 приехал сам нач[альник] штаба, который доложил, что операция неполноценная. Взято около 35 [голов] крупного рогатого скота, 8 свиней и немного муки. В личной беседе он мне рассказал, что два пленных из села удрали, а поэтому придется сменить место стоянки. Поздно вечером отправили всех раненых на самолет.

23 апреля 1943 г.

С самого утра провели вместе с комиссаром совещание с политруками рот и взводов по вопросу листовок, которые были сброшены с немецкого самолета. Фашистская пропаганда хотела подделать свою листовку под нашу советскую, но мы, как зрелые большевики, разоблачили эту подлую пропаганду. Так, например, в листовке пишется: «…Сейчас всякие мелкие действия равносильны бесцельному самоубийству… объединяйтесь в лагеря и отдавайте там приказы к решающим действиям. Он будет дан, как только урожай, который мы в этом году хотим использовать сами для себя, будет уже в амбарах, а реки и озера снова покроются льдом. Ждите спокойно!..» На листовке вверху написано: «Смерть немецким оккупантам».

Товарищи партизаны и партизанки! Фашистская пропаганда призывает в этой листовке партизан — сидите, ждите, не боритесь и т. д.

В 16.00 по приказанию штаба соединения пришлось отдать ручной пулемет. Неохота было отдавать, как-то получается нехорошо, мы воюем, берем трофеи, а тогда отдавать приходится; за последние 3 месяца я из отряда отдал — 10 ручных пулеметов, 20 автоматов, 3 миномета и т. д.

Поздно вечером вызвали меня и нач[альника] штаба в штаб соединения, где была подготовлена боевая задача — выдвинуть одну роту и занять оборону, оборону держать днем и ночью. Это было сделано в связи с тем, что противник на 40 автомашинах подъехал к самому ближайшему населенному пункту от нашего расположения.

24 апреля 1943 г.

Рано утром вместе с дежурным [по] отряду и нач[альником] штаба на линии обороны. С утра оборону занимала 3-я рота. Оборону заняли прекрасно; так бойцы и командиры говорят — пусть фашистская сволочь лезет, получит хорошую сдачу, потеряет голову.

Придя с линии обороны, комиссар стал спрашивать меня, как дела, я ему ответил, что оборону заняли, противника пока что не видно. В процессе разговора с ним я заметил, что у тов. Працуна П.М. правый глаз, рот повернулись в противоположную сторону, короче говоря, скрутило человека. После этого я решил пойти в санчасть и вызвать врачей — организовал консилиум. Врачи сделали свой вывод, что немедленно нужно отправить в советский тыл для лечения. Одновременно осмотрели и меня. По мне сделали также заключение, что после ранения дает себе чувствовать, кроме того, признали, что застудился. Я это хорошо знаю, где застудился я и комиссар. Это было 9 апреля при форсировании р[еки] Припять. Посоветовали поставить банки и сделать растирание.

25 апреля 1943 г.

Все спокойно. С утра пошел к комиссару соединения по вопросу отправки моего комиссара Працуна в Москву для лечения.

Сегодня с ним стало хуже, чем вчера. Еще хуже скривило человека. Ничего не кушает. В 17.00 вызывают на совещание по вопросу ухода с этой стоянки. [В] 17.20 двинулись в путь по следующему маршруту: хут[ор] Крослов, Казарма, Мукомольная мельница, хут[ор] Заленски, дер[евня] Руднище, р[ека] Свидовец — стоянка в лесу севернее Руднище 4 км. Маршрут не такой большой, но очень трудный — по всему пути песок и болото, лошади выходят из строя. По пути движения брошено две повозки и много лошадей. Начиная с 1-го апреля стоянки были все время в погорелых лесах. Как противно, все деревья и кустики обгорелые, ни до чего нельзя дотронуться — все покрыто помелом и сажей. Вонь всюду. Противник пошел на самую низкую подлость — зажег все леса, [чтобы] выкурить партизан, но и это врагу не помогает.