Сидор Ковпак - Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944

Ночь прошла благополучно. Сегодня необходимо связаться со своими ребятами. У них есть чего кушать, да и брезент есть, под чем от дождя [можно] укрыться. На установку связи и розыск группы с товар[ищем] Кореневым мы потратили пять дней. И таким образом мы связались с группой Коренева только 20 сентября при следующих обстоятельствах. Бродим мы 5 человек по лесу, и никак не нападем на своих. Я своим ребятам говорю: «Посидите здесь, а я еще схожу в том направлении, посмотрю, нет ли Коренева».

В это время натыкаюсь на группу красноармейцев из 6-й ВДВ, попавших в окружение и спрятавшихся от немцев в лесу. При моей встрече с красноармейцами произошел следующий разговор: — вопрос красноармейцев ко мне: «Вы откуда и зачем ходите по лесу?» Я им отвечаю: «Я хозяин леса и охраняю лес». — «Так поздно, старик, взялся ты охранять лес». — «Нет, не поздно, потому что я охраняю лес от немцев, а не от кого-нибудь. Да, я командир п[артизанского] отряда». При разговоре выяснилось, что они назначили свидание с Кореневым на завтра. Возвратился к своей группе [и] объяснил, что завтра с утра мы уже будем все вместе. Радости не было конца.

При встрече с Кореневым и группой красноармейцев я с красноармейцами договорился, что они остаются в парт[изанском] отряде. И мы их приняли к себе в отряд. Таким образом, 22 сентября мы уже насчитывали в своем отряде 42 человека бойцов и на вооружении было, кроме винтовок, 6 автоматов.

С 22 сентября мы взяли под свое наблюдение весь Спадщанский лес. Сразу стали выставлять 18 наблюдательных точек с раннего утра и до поздней ночи. А на ночь наблюдение снималось, концентрировалось в трех пунктах в треугольник, обеспечивающий [связь] друг с другом. И каждая группа выставляла от себя охранную.

А 26 сентября к нам прибыло еще 5 человек конотопцев [8] Имеются в виду жители г. Конотоп Сумской области. , и мы создали еще четвертый ночной [наблюдательный] пункт. Наряду с [организационной] работой и охраной леса мы вели усиленную подготовку для диверсионной работы. Все освоили, подготовили свою взрывчатку, но отсутствие капсулей и взрывателей не давало возможности проводить в жизнь [намеченные планы].

А противник днем и ночью двигал свою технику по дорогам. Выйдем на опушку леса, и жалко становится, что он так безнаказанно ходит и ездит по нашей священной украинской земле. Но это продолжалось не долго. Разведкой и минерами было найдено минное поле, с которого начали извлекать мины и ставить [их] на дороги. И уже 28 сентября, т. е. через 18 дней после выхода в лес, полетела в воздух немецкая техника. А с 1 октября [противник] перестал двигаться по нашим дорогам ночью. А прежде чем пускать транспорт и технику по дороге, дорога тщательно проверялась военнопленными и крестьянами. И только после проверки пускался в ход транспорт и техника. Несколько мин пропало, [немцы их] изъяли. И тогда наши минеры достали кусок ската и гусеницу от танка и после постановки мины маскировали колею с таким расчетом, чтобы никакая проверка им не помогла. Мины оставались на дороге неразысканными, и опять немецкие танки полетели в воздух.

В конце сентября при встрече со связными мне пришлось на опушке леса наткнуться на крестьянку, собиравшую сухие ветки. При встрече со мной она заявила вслух: «Боже, боже, таке старе i йде з кулеметом в лiс помирати».

30 сентября [19]41 года мы не только пускали в воздух немецкую технику, но уже заминировали все дороги и тропы, идущие в лес. Таким образом, мы себя застраховали от внезапного нападения противника танками и бронемашинами. А на местах возможного проникновения пехоты в лес выставлялись наблюдательные посты. И наряду с этим у меня была уже организована сеть агентурной разведки, хотя и плохо еще работающая, потому что наша сеть еще не проникла в немецкие учреждения. И только к 10 октября мы сумели забросить двух человек поближе к немцам. Одного из них, Харченко, устроили молоковозом из села Ротовка на маслозавод в город Путивль. И другого полицейского завербовали в полиции.

Мною было принято решение заставить работать на нас бургомистра города Путивль Бурцева и бывшего государственного агронома, а при немцах — старшего агронома Соловьева. Какие меры ни принимались по этому вопросу, все же они отказались работать с нами. Целиком и полностью пошли к немцам на службу.

Кроме всего перечисленного, отряд еще занимался выводом из окружения командиров, политработников и бойцов. До 10 октября (массовый наплыв) нами выведено из окружения и переброшено через линию фронта до 500 человек [9] В личных документах С.А. Ковпака имеется запись о том, что его связными были обнаружены два советских летчика (Воскресенский и Калинин), сбитые немцами 19–20 сентября 1941 г. Вначале их прятали среди местного населения в селах Пруды и Сафоновка, а потом, 6 октября, привели в Путивльский партизанский отряд. После выздоровления летчики, вместе с Харьковским партизанским отрядом Н. Воронцова, отошли к Брянским лесам, чтобы оттуда перейти линию фронта. , которым оказали помощь питанием и отдыхом в лесу. А 10 октября мною командирован через линию фронта Коренев А.И. с целью вывода из окружения группы подполковника Любитова [и] связи [с центром] и с просьбой [к] НКВД УССР обеспечить мой отряд рацией и радистами.

Тов. Коренев благополучно прибыл в Харьков с группой Любитова, но рации не получил. Так и возвратился ни с чем обратно в отряд. И благодаря [этому] я работал без связи с Большой землей до мая месяца 1942 года.

С 10 октября противник пытается насадить во всех населенных пунктах полицию и старост. Села, расположенные подальше от леса, пошли на это, и сразу же появились по селам на самых видных местах виселицы.

Передо мной стал вопрос: не только наносить ущерб противнику, но и необходимо держать связь с населением. И во всех тех селах, в которых мы проводили работу, не было ни полиции, ни виселиц. Убедившись на практике, что наша […] [10] В тексте неразборчивое слово. работа оказалась очень большой, мы ее расширили и заложили в селах своих агитаторов и распространителей листовок и [сообщений] Информбюро. И в ближайшее время к нам начало прибывать пополнение для активной борьбы.

Зная о том, что в соседних районах должны быть партизанские отряды, мы, наряду с повседневной работой, начали разыскивать их для установления связи с ними. И к 15 октября [19]41 года я уже знал, что существуют Шалыгинский и Глуховский отряды. И через несколько дней я установил связь с ними. Вышеперечисленные отряды еще пассивничали, правда, они и были небольшие. Шалыгинский насчитывал в своем отряде 13 человек и Глуховский — 22 человека.

А 17 октября ко мне прибыли связные от Руднева Семена Васильевича, находившегося уже в Новой Шарповке на опушке Спадщанского леса. 18 октября прибыл ко мне в штаб Руднев С.В., и мы с Рудневым решили объединиться для совместного действия. У меня уже было на счету более десяти [подорванных] автомашин противника с живой силой и боеприпасами. Я за короткий срок обучил минному делу [11] В тексте — минерному. 4-х человек, и [мы] напрактиковались извлекать мины на минных полях и использовать их на дорогах против немецкого автотранспорта и техники.