Валентин Бережков - Как я стал переводчиком Сталина

Чтобы попасть к семи на работу, приходилось вставать в четыре утра. С началом пятилетки транспорт, как, впрочем, и все городское хозяйство, разладился. Трамваи ходили нерегулярно, и в вагон не всегда удавалось протиснуться. Люди висели на ступеньках, на заднем буфере. Словом, на трамвай было мало надежды. Большей частью я шел пешком, а расстояние от нашего дома километров семь.

Летом, когда рано светало, было полегче. Но зимой, в темноте, тащиться по заснеженным улицам ох как не хотелось! Особенно тяжело вспоминать зиму 1931/32 года. Костлявая рука голода душила уже и горожан. В Киев стекались все новые толпы беженцев. Их время от времени куда-то вывозили, но скоро снова появлялись группки изможденных крестьян — мужчины, женщины, дети, старики. Обмотанные рваным тряпьем, уже исходившие Украину вдоль и поперек, они искали последнего прибежища в некогда богатом и хлебосольном городе. Теперь им тут никто не мог помочь. Чтобы скоротать путь, я спускался от оживленной когда-то, но теперь мрачной Лютеранской улицы, переименованной в улицу Энгельса, по крутой тропинке прямо к Бессарабскому рынку. Он был заколочен, поскольку никаких продуктов никто не привозил. Но вокруг рынка всегда ютились скитальцы. Никогда не забуду, как мне приходилось переступать через замерзшие и припорошенные снегом трупы этих несчастных. К утру их убирала милиция. Но в ранние часы, когда я шел на завод, эти скорбные холмики из закоченевших человеческих тел и тряпья вселяли ужас…

Продолжая работать на «Большевике», поступил на вечерние курсы иностранных языков, в английскую и немецкую группы. Знания я уже имел достаточно хорошие, но хотел усовершенствовать их, а главное, получить диплом, дававший право работать переводчиком. Курсы были трехгодичные. Я же сдал выпускные экзамены, не прозанимавшись и двух лет. Спешил потому, что готовился к поступлению в Киевский политехнический институт. Мечтал подобно отцу стать инженером. Пришлось, однако, пойти на вечернее отделение. Нельзя было бросать завод из-за «рабочей» хлебной карточки и трудного положения семьи. Ведь моя зарплата составляла к тому времени уже 100 рублей. Это кое-что значило.

И все же жить было очень тяжело. В «Торгсин» нести было нечего. Любые деньги не спасали. Продукты попросту отсутствовали. Отец и мать страшно исхудали, а я вообще превратился в скелет. Уже был на втором курсе института, когда случайно встретил своего школьного товарища. Он сказал, что недавно открывшееся в Киеве отделение «Интуриста» приглашает на курсы гидов-переводчиков юношей и девушек, знающих иностранные языки. Условия заманчивые: 150 рублей оклад, но главное — бесплатное питание вместе с туристскими группами, да еще и приличный паек. Я сразу же ухватился за это приглашение. Только начинался 1934 год, третий год страшного голода на Украине. Ничего хорошего жизнь не сулила. Конечно, невозможно было совместить работу на заводе, учебу в институте и интуристовские курсы. Поразмыслив и посоветовавшись дома, пошел на риск: подал заявление об уходе с работы.

Впрочем, риск был не такой уж большой. Имея диплом переводчика и владея двумя иностранными языками, я не сомневался, что буду зачислен. Это и произошло после краткого собеседования в приемной комиссии. Занятия были рассчитаны на три месяца. Нам преподавали историю Киева, знакомили с достопримечательностями города и окрестностей, с основами советского трудового законодательства и юридической системы, теории марксизма-ленинизма, разумеется. Профессиональные экскурсоводы делились практическим опытом. Курсы много дали мне в смысле общего развития и знакомства с древними памятниками архитектуры, живописи и культуры Киевской Руси. Вместе с тем они, как и двухгодичная работа в «Интуристе», помогли в какой-то мере избавиться от природной застенчивости и скованности. Имели значение и специальные политические инструктажи, рекомендовавшие приемы, какими можно создать у заморских гостей благоприятное представление о «советском образе жизни». Скажу откровенно: кое-что из этого мне в дальнейшем пригодилось в дискуссиях, в том числе и «научных», когда все мы специализировались на том, чтобы выдавать черное за белое…

К весне, когда ожидались первые интуристы, мы встретили их во всеоружии.

В 1934 году, впервые после Октябрьской революции, Советский Союз широко открыл свои границы для иностранных туристов. Жизнь, особенно на Украине, все еще оставалась очень тяжелой. Тем с большей тщательностью готовились власти к приему иностранцев. Надо признать: была действительно проделана огромная работа. Обучение гидов являлось лишь ее небольшой, хотя и важной частью. Проводился капитальный ремонт лучших гостиниц и ресторанов, уцелевших с царских времен. Запасали высококачественное столовое и постельное белье, посуду, переоборудовали кухни, завозили холодильные установки. В США и Италии закупили легковые автомобили и открытые автобусы с брезентовым верхом на случай дождя. Заполняли импортными товарами красиво оформленные гостиничные киоски. Не забыли и о том, чтобы пригласить на работу продавцами наиболее привлекательных девушек. Отделы обслуживания при гостиницах оборудовали специально закупленной за рубежом конторской мебелью и украшали картинами, красочными панно и рекламными плакатами. В холлах лежали дорогие ковры и была расставлена старинная мебель.

И все это делалось в голодный год! Типичные сталинско-потемкинские деревни. Сталин любил и умел пускать иностранцам пыль в глаза. Недаром ему удалось обворожить, казалось бы, проницательных, критически мыслящих всемирно известных писателей и мыслителей. Барбюс, например, прославился крылатой фразой: «Сталин — это Ленин сегодня». Умел «вождь народов» и накапливать достаточно средств, чтобы обхаживать тех, кого хотел привлечь на свою сторону. Вообще тогда преобладало мнение, что Сталин — рачительный хозяин, не допускающий расточительства, требующий от всех строгой финансовой дисциплины. Надеясь на лучшее будущее, люди верили, что он приумножает богатства страны для блага народа. Однако у Сталина было своеобразное представление о «богатстве страны». В его понимании оно не имело никакого отношения к тому, как жил народ. Люди могли быть нищими, лишь бы государство становилось богатым! Вот и интуристы, под бдительным присмотром гидов, видели только «процветающее государство», которое им и старались продемонстрировать. В итоге они уезжали из страны, не получив ни малейшего представления о действительных условиях жизни в Советском Союзе…

В Киеве «Интурист» располагал, роскошным отелем «Континенталь» на Николаевской улице, у самого Крещатика (во время войны гостиница сгорела, и на ее месте возведено здание консерватории). Были приглашены квалифицированные старорежимные повара, официанты, швейцары, которым сшили специальную форму с золотистыми галунами и лампасами. В костюмы спортивного покроя одели и шоферов сверкающих «линкольнов» и «фиатов». На Днепре интуристов ждала белоснежная моторная яхта с баром, заполненным всевозможными напитками. В довершение ко всему поездка в то время в Советский Союз обходилась очень дешево. За 100 долларов на протяжении недели можно было побывать в Киеве, Москве, Ленинграде, имея полный пансион и обслуживание. Правда, и доллар был тогда «тяжелее». Но все же многие туристы уезжали в полной уверенности, что СССР — самая дешевая страна в мире. Именно тогда и у наших внешнеторговых чиновников сформировалось представление, что рубль ничего не стоит и что ради валюты «выгодно» транжирить природные и человеческие ресурсы.