Ольга Елисеева - Вельможная Москва. Из истории политической жизни России ХVIII века

Вместе с братьями Паниными в русской политической жизни появляется понятие «оппозиця.» Петр Иванович Панин, покинув придворную сцену и поселившись в Первопрестольной, доказал, что руководство общественным мнением может дать в руки умелому политику не меньше козырей, чем непосредственное влияние на государя. Фактически он создал московскую оппозицию правительству Екатерины II, с которой императрице приходилось считаться на протяжении всей второй половины ее царствования.

Алексей Григорьевич Орлов тоже занимался в старой столице политической деятельностью и вербовал сторонников оппозиции. Но не это стало главным в его московском изгнании. Русское общество еще только училось существовать вне сферы государственного контроля. Трудно было представить, что человек после столь блестящей карьеры не заскучает на вынужденном покое. Орлов обрел в Москве настоящее дело: вывел новую породу рысистой лошади, которая и по сей день остается на всех ипподромах мира своего рода визитной карточкой России.

Различные стороны государственной деятельности Алексея Орлова отражены в довольно большом кругу сочинений, посвященных перевороту 1762 г., действиям русской эскадры в Средиземном море и похищению княжны Таракановой. Гораздо меньше сведений можно отыскать о московской жизни Орлова. В начале прошлого столетия вышла книга С. Ушакова «Жизнь графа Орлова-Чесменского», изобилующая неточностями. Яркую по стилю изложения и любопытную по представленным в ней фактам работу «Алехан или человек со шрамом» опубликовал современный историк В. А. Плугин.

Среди всех сотрудников Северной Минервы княгине Екатерине Романовне Дашковой, быть может, повезло более всего: о ней написаны десятки работ на русском, английском, французском и немецком языках. Правда, в основном это небольшие статьи. Самым крупным биографическим трудом стала книга Л. Я. Лозинской «Во главе двух академий». Дальнейшая разработка дашковской темы шла по узким специальным направлениям: источниковедческое изучение ее мемуаров, генеалогия, академическая деятельность, заграничные контакты, музыка и архитектура в жизни Дашковой. К сожалению, московскому периоду в биографии Екатерины Романовны уделяется обычно мало места.

Жизнь Дашковой в старой столицы не ограничивался чем-то одним. Она трижды проводила опалы в Москве. Одна из интереснейших сторон ее личности ярко высвечивается именно на фоне взаимоотношений с дворянским обществом. Екатерина Романовна не принимала этого общества, но и не покидала его, как круг равных. Взаимное существование в полном нетерпении друг друга — характерная черта нарождавшегося русского гражданского сознания по отношению к окружающей российской действительности.

К чему приводила добровольная изоляция, видно на примере трагической судьбы Александра Матвеевича Дмитриева-Мамонова — человека незаурядного, наделенного большими способностями, но не нашедшего в себе сил преодолеть страх и предубеждение перед взыскательным взглядом дворянских кругов старой столицы. Специальных научных работ, посвященных Мамонову нет. Его имя часто встречается на страницах дневников и мемуаров конца XVIII в., в переписке иностранных дипломатов. Краеведческая литература оказалась более благосклонна к владельцу Дубровиц и содержит немало интересных сведений о последних годах жизни, проведенных Мамоновым под Москвой.

Смерть каждого из знаменитых екатерининских вельмож становилась настоящим событием в Первопрестольной. Вместе с ними в небытие уходила целая эпоха.

Ясным осенним утром 13 сентября 1762 г., когда еще по летнему пригревало солнце, а деревья уже подернулись первой желтизной, в старую столицу через триумфальные ворота, устроенные на Тверской улице, въехал раззолоченный царский «поезд». Первопрестольная встречала новую императрицу Екатерину II, которая через полтора месяца после совершенного переворота прибыла в Москву для коронации. Вереница карет и экипажей тянулась от Земляного города до Белого. Государыню окружали ближайшие к ней лица: Г. Г. и А. Г. Орловы, Н. И. и П. И. Панины, Е. Р. Дашкова и многие другие, чьи имена еще не раз промелькнут на страницах этой книги.

Москвичи с удивлением заметили в общем строю великолепные повозки знатных вельмож, находившихся в милости во время прежних царствований. Это было необычно. Как правило, любимцы и сотрудники старых государей теряли право появляться при дворе и немедленно отправлялись если не в Березов, то уж по крайней мере в отдаленную деревню под строгий надзор. На этот раз все было иначе. За каретой канцлера М. И. Воронцова, чья племянница Елизавета Романовна была фавориткой свергнутого императора Петра III; триумфальные ворота миновал экипаж старого фельдмаршала Б. Х. Миниха, возвращенного из ссылки и обласканного прежним государем и кареты братьев Разумовских, поднятых Елизаветой из низов малороссийского казачества. Их звезда закатилась вместе со смертью дочери Петра. Так почему же они здесь?

Начиналось новое царствование, и молодая императрица нуждалась во всех, кто мог ее поддержать.

В пышной веренице карет, украшенных цветами и позолотой, следовал и экипаж человека, для которого этот праздник оставался чужим. Так уж случилось, что главные события в жизни Алексея Григорьевича происходили именно в старой столице. Граф Разумовский, возлюбленный и, как поговаривали, тайный муж покойной императрицы Елизаветы Петровны, грустно смотрел на искрящееся вокруг веселье. Он возвращался в Москву, чтоб поселиться здесь на покое. В марте 1762 г. ему исполнилось 53, даже по понятиям того времени это была еще далеко не старость, но современники в своих записках упорно называют его «старым графом». Время Алексея Григорьевича действительно кончилось, и он понимал это.

В Москву тридцать лет назад, в январе 1731 г., его двадцатидвухлетнего певчего из Малороссии привез с собой полковник Ф. С. Вишневский для пополнения придворной капеллы. Здесь во время одного из богослужений обратила внимание на его чудный голос цесаревна Елизавета Петровна и приказала привести молодого певчего к себе. Тогда будущего графа звали просто Алексей Розум. Он покорил великую княжну непривычной южнорусской красотой. Высокий, стройный, смуглый, с черными как уголь глазами и черными же дугообразными бровями. Не сказав ему ни слова, Елизавета попросила обер-гофмаршала гр. Р. Левенвольде «уступить» ей молодого человека. Алексей Григорьевич был зачислен ко двору Елизаветы, а его фамилия «обрусела» и стала звучать как Разумовский.

Подобно своему великому отцу, Елизавета Петровна была очень проста в обращении, пела и плясала с московскими девушками из простонародья, сочиняла для них хороводные песни, крестила солдатских детей и случалось пила до пьяна. Она сама оказалась тогда в Москве как бы в опале. Императрица Анна Ивановна ревниво следила за ее действиями, денег для маленького двора цесаревны почти не выделяли. Впрочем, любимая дочь Петра не унывала и вела веселую, но крайне беспорядочную жизнь. С простонародной деловитостью Разумовский взялся за изрядно расстроенное хозяйство Елизаветы, из певчего он превратился в управляющего имений цесаревны. Алексей Григорьевич не позволил опальной принцессе так безудержно мотать и так безбожно пить, как раньше. Он «подарил ей дом».