Николай Колибуков - Аджимушкай

- А кто из вас поет? - интересуется подполковник.

- Мухин, - отвечает Сомов и обращается к Алексею: - Спой, Леша. Лейтенант кладет на его плечо руку. Вижу на руке лейтенанта, выше кисти, синий шов недавно зарубцевавшейся раны.

Грудь Мухина поднимается, и с его почти детских, обветренных губ начинает литься ровная песня. Вначале тихо, потом все громче и громче. Щеки Алексея вспыхивают нежным румянцем. У Мухина приятный, звонкий и чистый тенор.

Мухин обрывает песню. Несколько минут в землянке стоит тишина. Шатров застегивает шинель, говорит:

- Да-а, подходяще спето!.. Хорошие люди у тебя, Сомов.

- Леша, спой "Варяга", - вдруг просит Иван.

- Хватит, товарищи, отдыхайте, - распоряжается Шатров и уходит вместе с Сомовым.

А мы никак не можем освободиться от мыслей, навеянных песней. Все куда-то исчезает. Передо мной степь... Далеко, где чистое небо сливается с землей, идут тракторы. Тянется широкая лента пашни. Зябь мягкая, пушистая, как сдоба, - так и хочется потрогать ее, взять в горсть, растереть на ладони и вдыхать сыроватый, отдающий перегноем запах. Прошли теплые осенние дожди. Степь бурно зеленеет. Ожил мятлик, покрываясь свежим зеленым ворсом. Ярко краснеют морозоустойчивые солянки. Придет первый мороз и своей неумолимой рукой оторвет их от земли и бросит на потеху ветру, который соединит солянки в большие шары и погонит по степным просторам до первого оврага или зеленого заслона, где они найдут свой вечный покой.

Люблю осеннее поле! С первыми ночными заморозками над степью пролетают птицы. Высоко в небе черными треугольниками плывут журавли. А воздух до того прозрачен, до того чист и целебен, что чувствуешь, как наливаешься силами. Забываются все мелочи жизни, и перед тобой только она, богатая, необъятная, сильная и вечно молодая наша земля!

С шумом врывается Беленький:

- Товарищ командир взвода! Сомов приказал выходить и строиться - перед посадкой на корабли митинг будет.

- Одеться и проверить оружие! - командует Шапкин.

Осматриваем винтовки, гранатные сумки, противогазы. Захар предупреждает, чтобы у каждого в брючном кармане имелся медальон с адресом и фамилией. Медальон предназначен на случай гибели, чтобы потом можно было опознать и сообщить родственникам по указанному адресу. С легкого словца Чупрахина этот черный резервуарчик бойцы называют "пропуском в рай". Иван, отвинтив крышку медальона, с озабоченным видом набивает его табаком, старается засунуть туда пару спичек и кусочек терки. Проделав эту операцию, он подмигивает Егору:

- Соображать надо, в море идем.

Выходим на улицу. Вечереет. Грохот штормового моря заглушает наши голоса. Будто пьяные, пляшут на волнах сейнеры. Они кажутся маленькими, как спичечные коробки, брошенные в огромный водоворот. Войска выстраиваются большим четырехугольником вокруг стоящего посредине грузового автомобиля. На машину поднимаются командир дивизии, комиссар и Шатров, одетый в белый полушубок.

Митинг открывает комиссар дивизии. Голос у него простужен, хрипловат. Положив руку на кобуру маузера, он говорит о священной мести врагу, о том, что настал решительный час ударов по гитлеровским захватчикам, что Красная Армия развивает наступление под Москвой, освобожден Ростов, враг отступает на запад.

Стоим неподвижно. Глаза наполнены радостным блеском. Лица у всех строгие, руки сжимают оружие. "Наконец-то, наконец-то, - стучит сердце, заговорила и наша сила..."

- Нам выпала честь первыми нанести удар по врагу здесь, на левом фланге великого фронта, в районе Керченского полуострова. Клянемся, что преодолеем все трудности и точно выполним приказ Родины! - поднимаясь на носках, рубит рукой воздух комиссар дивизии.

- Клянемся!

- Клянемся!

"Клянемся!" - вся земля вместе с нами произносит это слово, заглушая тяжелый шум волн.

- Согласно боевым расчетам, по кораблям! - приказывает командир дивизии.

Живой черный квадрат раскалывается. Сомов ведет нас к причалу. Высокая волна с рокотом бросается под ноги.

- 6

Темная ночь. Упругий, порывистый ветер силится сбросить с палубы. Сейнер то взлетает, то, срываясь с высоты, долго летит в пропасть. Кажется, не плывем, а болтаемся в воздухе, проделывая головокружительные петли.

"Бьются два мира, бьются насмерть, - про себя повторяю слова Шатрова, как-то услышанные от него на наблюдательном пункте. - Мы верим в нашу победу, потому что ведем справедливую, освободительную войну. Сегодня фашисты в экстазе от успехов, но завтра они рухнут..."

- О чем задумался? - спрашивает Егор, дыша мне в ухо.

- О победе.

- Ты что, адмирал? - вступает в разговор Чупрахин. - Вот удивительно: в такую маленькую головенку, а какая мыслища забрела! Слыхал, Кирилл, о чем речь идет?

Беленький, ухватившись за перила, стоит на коленях. Ему, как и некоторым другим, не до разговоров. Качка начисто опорожнила его желудок, и теперь он при очередном приступе тошноты только мычит, ухватившись за леера.

Порывы ветра делаются резче. Волны кажутся белогривыми львами. Вот они, оскалив пасть, большими скачками несутся навстречу судну. Мгновение - и как щепку швыряет сейнер. Отряхиваемся от воды, жадно глотаем воздух и только успеваем раскрыть глаза, как с прежним ревом обрушивается на нас очередная волна.

Словно молодая необъезженная лошадь, упрямится баржа, прикрепленная к корме сейнера длинным тросом. Она то встает на дыбы, то вдруг шарахается в сторону, зарываясь в кудлатые волны. Надрывно, жалобно стонет буксирный трос.

- Не выдержит, оборвется, - опасается Мухин.

- А ты думай: выдержит, - отзывается Кувалдин.

- Да ведь как треплет!

- Все одно... лопаться тросу нельзя.

На барже среди бойцов второго взвода находится Аннушка. Спрашиваю Кувалдина, где и когда познакомился он с Сергеенко. На мой вопрос Егор раздраженно кричит:

- Нашел время спрашивать!

- Смотрите!

- Трос лопнул!

Налетают очередные волны. Баржа, как подбитая птица, то исчезает, то вновь появляется на поверхности.

- Пронеси, - слышится чей-то голос.

- Я те спаникую! - кричит Чупрахин. - Пехота!

- Надо бы, товарищ лейтенант, помочь, - умоляет Кувалдин Сомова, подошедшего к нам.

- Разрешите, прыгну за тросом? - сбрасывая шинель, обращается к командиру роты Иван.

- Приготовиться к высадке! - не слушая Чупрахина, командует Сомов.

Навстречу из мрака выплывает берег. Лейтенант выхватывает из сумки ракетницу и дает сигнал для высадки.

Содрогается воздух. Это открыли огонь корабли, прикрывающие десант. С тяжелым, надсадным кряканьем рвутся снаряды, окантовывая желто-красным поясом выступ полуострова.

Метрах в ста левее, освещенная заревом разрывов, беспомощно раскачивается на волнах буксирная баржа.