Елена Погребижская - Дневник артиста

Вчера мной был предпринят визит к преподавательнице вокала Анне Давыдовне. Она живет на платформе Лось, и короче всего к ней добираться на электричке. Это, конечно, отдельная песня. Чувствуешь себя насильно засунутым в магазин, где тебе все время что-то предлагают купить: советы риэлтора, чудо-зубные щетки, кроссворды-сканворды для тех, кто не привык скучать в дороге, пакеты суперкрепкие по пять рублей, карты метро и расписания электричек самые новые, восточные благовония… Ну зачем благовония-то людям с мешками и в кожаных куртках? Каждый приходит и говорит: «И снова здравствуйте» — причем серьезно, потому что это новый вагон, а в предыдущем он уже здоровался, поэтому «и снова». Странно, что люди покупают. Неужели им все эти вещи действительно нужны?

С тех пор, кстати, как на сайте отключены комментарии к дневнику, гораздо свободнее себя чувствую. Потому что, например, напишешь что-нибудь важное о жизни и смерти, а там пятьдесят смайлов или фраз, приравненных к смайлам. Мы ж никто не виноваты в том, что так. Значит, лучше, когда в чистом виде. Это же получается идеальный дневник. Сам себе искренне пишешь, а за тобой подглядывают молча.

Преподавательница вокала Анна Давыдовна — крупная голосистая негритянка, только белая. Показывала кассету своей ученицы Анны Шафажинской, оперной певицы, которая давным-давно живет за границей и поет во всех возможных опера на свете. Тридцать пять тысяч или типа того музыкальных премий, паваротти, шмаваротти и т. д.

Показывает мне видеокассету «Тоски», где Анна как раз Тоску играет. Тоска бегает по сцене и кричит: «Марио, Марио».

— Очень она хорошая актриса.

— Да, и голос замечательный, — это уже я поддакиваю.

— Редкое драмсопрано. — Понятия не имею до сих пор, что это такое. — А вот она, вот она — лучшая сцена, — показывает на телевизор Анна Давыдовна. — Сейчас она зарежет тюремщика. Все прямо в восторге от того, как она его зарезывает.

И тут Тоска валит на стол тюремщика и поет: «Мори, Мори Донато». И прямо натурально так скрипит зубами, и лицо страшное — в общем, сцена что надо.

— Она, — поясняет мне Анна Давыдовна, — про себя в это время говорит: «Умри, падла», — потому так здорово выходит.

У меня отличное настроение. Все встало на рельсы, где, наверное, у всех положительносмотрящих людей и стоит. Глаз еще немного опухший, но плевок подействовал. Хотя моя преподавательница вокала совершенно серьезно считает лучшим среди всех средств мочу, но я говорю: «Спасибо, он уже прошел».

Сегодня уеду в Питер. Дописывать вокал. А я это люблю.

Я даже читаю Сэлинджера.

И сейчас пойду в спортзал. Сразу после того, как сварю себе овсянку.

Вот стих напоследок. Навеяно реальными событиями.

Идея записать альбом романсоввозникла спонтанно. Сначала просто существовала программа, где я пела классические романсы под аккомпанемент рояля и скрипки. Романсы жили параллельно с рок-музыкой. Это была совершенно другая стилистика, даже концертный костюм разительно отличался. Рок-концерты — это майка и джинсы, а вот концерт романсов — белые рубашки вплоть до вечерних платьев.

Альбом решили писать очень быстро. 16 ноября у нас стоял в расписании концерт романсов, и мы решили: почему бы не сделать и презентацию диска романсов? Осталось только к этому времени его записать. На один из наших концертов мы пригласили представителей звукозаписывающей компании JRC. Они посмотрели и сразу были покорены исполнением. Мы договорились, что альбом выпустим вместе с ними. Они нам пообещали, что романсы заиграют на радио, сказали, что уже договорились с радио «Шансон» и «Русским радио», но потом это оказалось неправдой. Никаких радиоротаций в итоге не было. У диска вообще не было никакой рекламной кампании и промо. Однако он очень хорошо разошелся, уж не знаю почему…

Альбом мы все равно издали. Нам заплатили деньги вперед, и на них мы купили портостудию взамен той, что отобрали ребята из первого состава. Я помню, как мы лихорадочно делали обложку для этого диска. Позвали ко мне домой мою подругу-фотографа и сказали ей: у нас есть два часа, сделай нам обложку. С ней приехала ее подруга с ворохом каких-то своих платьев. Мы выбрали кремовое в цветочек, мне только-только по размеру. Так и засняли. Это и стало обложкой: в платье в цветочек я стою у стены у себя дома.

Сам альбом записывали очень быстро, на большом подъеме. Дело происходило дома у звукорежиссера «Ва-Банка». В паре мест нам был нужен странный звук ударных. Выволокли из кухни большую чугунную кастрюлю и по ней стучали. В нескольких местах записали мой свист. В общем, работалось нам весело.

Наша звукозаписывающая компания, узнав о выходе альбома романсов с другой компанией, подняла шум. Шум — это мягко сказано. На самом деле наш продюсер Максим говорил, что ни в коем случае нельзя издавать альбом романсов, что мы его кидаем, что он вложил в группу семьдесят тысяч, а мы таким образом шлем его на… А мы ему говорили, что мы должны выпустить, что сердце артиста просит этого альбома. Тогда он заявил, что будет подавать на нас в суд. Мы сказали: подавай. В суд он так и не подал, альбом романсов вышел. Буря стихла.

Про Норильск.

Все три дня прошли у меня в полусне. Дело в том, что лететь туда четыре часа (половина пути до Америки) и там разница во времени четыре часа. То есть ложишься в пять утра, а в Москве только час ночи. Встаешь на завтрак в десять, а в Москве шесть утра и так далее.

Когда мы ехали из аэропорта до гостиницы, все спали. Не спал только Шура, и он сказал, что пейзаж похож на ад. Серые горы, трубы, и из них валит дым.

На самом деле это был никакой не ад, это была сказка. В смысле сон. Сначала мы ели. Потом спали — и так два дня, кроме концерта. Некоторые не спали, потому что пили.

У нас был большой антинаркотический фестиваль «Пчелы против меда», э-э… нет… «Рок против наркотиков». Поэтому поехали мы, «Серьга» и «Концы» («Концы» — это «Конец фильма»).

Из нас действительно никто не употребляет наркотиков, и мы все плохо к этому относимся. Еще была команда силачей во главе с Турчинским, которых сразу отличишь от других людей. Это порода килограммов по сто, и все — одни мускулы. У них даже задницы в штаны не помещаются — такие они мускулистые. Они были лигой силового экстрима, или, по-простому, качки. Которые таскают КамАЗы и поднимают каменные шары по 200 килограммов.