Александр Брагинский - Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

Полемика достигла своего апогея после выхода «Ас из асов». Ну, чистое наказание! Мы имели несчастье собрать в день выхода картины 72 тысячи зрителей! Это был рекорд! И тут появились статьи, в которых утверждалось, что я срываю карьеру фильма Деми «Комната в городе». Пришлось им ответить фразой Бернаноса: «Не щадите неудачников, уж они вас никогда не пощадят». И почувствовал облегчение.

Я так и не понял, отчего на меня так нападали за мои каскады. Ведь я их проделывал ради своей забавы. А уж если висел на вертолете, то именно потому, что не страдаю головокружением. Кино позволяло мне делать вещи, которые в жизни я бы не сделал никогда. Началось все с «Человека из Рио». А потом мне случалось висеть над Парижем, Венецией, в Неаполе. Как-то я цеплялся за крыло самолета, летевшего над аэродромом в Виллакубле. Где еще я смогу такое проделать, не оказавшись в полиции? Я развлекался, и людям это нравилось.

В глазах же парижских интеллектуалов я выглядел «шутником-каскадером». Они считали, что комедия мне не по плечу, и поэтому я решил стать каскадером. Словно достаточно повисеть в воздухе, чтобы обеспечить сборы фильма! Доказывали, что не будь таких картин, я вообще бы прекратил сниматься. Режиссеры говорили: «Это будет не мой фильм, а бельмондовский. Если я не посажу ему в машину грымзу или не дам вертолет, он не согласится сниматься». Какое идиотство! Хотя и верно то, что трюки нужны, чтобы взбодрить зрителя.

В этот период оценивались не мои роли, а число зрителей на картине с моим участием. Когда «Веселая пасха» за неделю собрала в Париже 270 тысяч зрителей, я прочитал в газете: «Бельмондо крышка». Сегодня, когда «Проклятый газон» собирает 180 тысяч, это считается достижением, и это действительно так. Меня же охотно отвезли бы на актерское кладбище. Сегодня с такими оценками не спешат. Мои «Обжоры» за неделю собрали 400 тысяч зрителей в одном Париже. Невероятная цифра! Вообще в тот период мне везло. Такое бывает в карьере актера: все к чему прикасаешься, приносит успех. Увы, случается и обратное.

Успех вызывает зависть. Де Фюнес, Делон и я подвергались нападкам со стороны тех, кто считал, что фильмы следует делать для всех категорий зрителей. Мы же тогда побивали американские картины.

«Веселая пасха» внушила мне снова любовь к театру. Это был очень театральный фильм. В его основе лежала пьеса Жана Пуаре. Мы лишь оснастили ее некоторыми трюками. Сцены игрались целиком, одним куском, как в театре. Я снова поверил в свои силы. У меня всегда была отменная память, но считал, что в киношке потерял эту способность. Так созрела мысль вернуться в театр.

Сегодня все считают, что «Кин» удался. Но поначалу отношение к спектаклю было не столь однозначным. Сумеет ли привлечь зрителей в театр этот тип, который забавляется в кино, вися над городом или играя пьянчугу? Но зритель пришел. И я сказал себе: поразвлекался в кино, и хватит, перевернем страницу. Переходный период был трудным, люди привыкли меня видеть в кино одним, и тут хотели увидеть то же самое.

Отныне моя задача – искать роли, которые по душе. Лелуш попал в точку со своим «Баловнем судьбы». В нем я сыграл иной характер, мне больше не хочется играть шутов. Не хочу, чтобы меня прозвали «летающим дедушкой». Зритель хорошо принял фильм. Тогда мы обратились к «Отверженным». О роли Жана Вальжана мечтает каждый актер, да еще в фильме Лелуша! Он умеет выгодно подать актера.

Если ему и случалось сердиться, он никогда не ссорился с актерами, он просто давал им возможность хорошо сыграть роль. Я не был продюсером этой картины. Тогда я как раз продал свою компанию «Серито» и приобрел новую под названием «Аннабель». Для молодой компании бюджет в сумме млн. франков – не по плечу.

Дерея, Лотнера, Вернея часто поносили. А они немало сделали для французского кино. В своем жанре это превосходные мастера. Ведь именно успех в их картинах позволил мне сыграть «Кина», «Сирано де Бержерака». Если бы я не снялся у Вернея, не было бы «Безумца Пьеро», а также «Ставиского», «Сирены с „Миссисипи“.

Нападки на этих постановщиков я нахожу несправедливыми. Я охотно снимался не только у Годара, но и Лотнера. Конечно, «Мадригал» не был шедевром из шедевров, хотя первые пятнадцать минут в нем отменные. Было бы очень грустно, если бы я сделал только это. Точно также грустно было бы, если бы я снялся в картине типа «Леон Морен, священник». Мне посчастливилось быть среди тех актеров, которые играли после «Новой волны» разнохарактерные роли. То есть интеллектуальные и всякую бузу. Но я ни о чем не жалею. Если бы мне предстояло выбирать между карьерой актера, играющего для сотни восторженных критиков, и излишне популярным актером, я бы без раздумий все повторил бы сначала.

Под таким заголовком популярный в свое время журнал «Синемонд» опубликовал первое (и единственное) интервью Элоди, жены популярного актера (№ 1550, 1964 год).

– Как вы познакомились с Жан-Полем?

– В кабаре на Сен-Жермен-де-Пре «Эшоде» («Ошпаренный»), кажется. Я танцевала в балетной труппе, которая разъезжала с гастролями за границей, а он был незаметным актером, гастролировавшим по провинции. Вместе с Анни Жирардо, столь же малоизвестной тогда, он играл в «Медее». Он всячески изворачивался, стараясь заработать. Мы довольно часто встречались. Как товарищи. Сблизил нас окончательно фильм Марселя Карне «Обманщики», в котором мы снимались вместе. С этого дня мы уже не расставались.

– Что вам в нем впоследствии нравилось?

– Благородство, столь отличное от других поведение. Большинство парней, с которыми мы сталкивались в нашей компании, старались всячески эпатировать девушек, катая их в красивых машинах. Ему же было достаточно его малолитражки (которая чаще бывала в ремонте). Он был искренним, открытым, естественным, без всякого наигрыша. И с тех пор, кстати, ничуть не изменился.

– В начале вы жили скромно?

– Мы жили жизнью богемы. У нас было очень мало денег. Жан-Полю никак не удавалось получить приемлемую роль. Я получала свои жалкие гонорары танцовщицы. Но мы были счастливы. Жили мы в квартире родителей Жан-Поля. Это были очень достойные люди. Отец был крупным скульптором, членом Академии, мать – талантливой художницей, дочерью танцовщицы, как и я. Я оказалась в семье художников, симпатичной, очаровательной семье, лишенной предрассудков, которая довольно быстро приняла меня.

– Какие изменения принесла в вашу жизнь популярность Жан-Поля?

– Если мы более счастливы материально, это происходит за счет внутренней близости. И потом, чем больше зарабатываешь, тем больше забот, тем больше налогов.