Александр Брагинский - Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

– Что вы делаете после спектакля? Говорят, что актеры после нервного напряжения не могут сразу уснуть.

– Может, это и ужасно, но… я сплю хорошо (смех).

– Но вы отправляетесь все же поужинать?

– Иногда – да, иногда – нет. Это ведь не обязательно. Я уже сказал, что после представления не испытываю нервного возбуждения. Даже если это и не характерно для актера.

– Вы прислушиваетесь к мнению Натти и детей о вашей игре?

– Конечно! И считаюсь с ними. Актер всегда сомневается. Мнение женщины, которую любишь, и детей имеет большое значение. Они смотрят без всякого снисхождения, весьма критически. А это и нужно. Когда моя мать ходила в театр, она всегда говорила мне вещи, с которыми я считался. К несчастью, она больше ничего не видит, но в курсе всего.

– Вы ей читаете рецензии?

– Да.

– Наверное, это приятно ей?

– Мне тоже приятно, что я могу ей все это прочесть.

– Вы читаете с выражением?

– Я научился читать с ее помощью. Прежде я плохо читал, как все актеры.

– А ваши внуки ходят на ваши спектакли?

– Дочь Флоренс – Аннабела, которой 10 лет, имеет полную возможность приходить в театр. Дети Поля – Виктор и Алессандро – тоже.

– Но они ведь еще маленькие?

– Да, но как можно пропустить возможность увидеть, как дедуля получает пинком под зад!

– Вы хороший дедушка?

– Нормальный, то есть балую их… Дедушкам ведь не приходится проявлять власть. Они выглядят всегда хорошими. Оба мальчика напоминают мне Поля, когда он был ребенком. Они очень похожи на других Бельмондо. Как и те, что живут в Америке. Аннабела – очаровательна, очень тонкая, очень смешная, наделена чувством юмора. Я думаю, она станет актрисой. Хотя она молчит, но, мне кажется, она придет мне на смену.

– Испытываете ли вы страх?

– Все испытывают страх. Страшно, но надо справиться.

– И как вам это удается?

– Думаю о другом.

– Используете стимулирующие средства?

– Никакого алкоголя, ни допинга, ни наркоты. Это похоже на состояние, когда предстоит проделать трюки. Надо быть собранным.

– Вы счастливы на сцене?

– Я счастлив, когда на нее выхожу и пока на ней нахожусь.

– Какую пьесу вам хотелось бы сыграть после этой?

– Шекспира.

– Ни больше ни меньше!

– Да, «Отелло» или «Венецианского купца».

– В кино вы собираетесь играть в фильме Патриса Леконта вместе с Аленом Делоном?

– Мы давно [32]мечтаем сняться вместе, но не находили подходящего сценария.

– Говорили, что на съемках «Борсалино» вы поссорились? Говорили, что вы даже подрались?

– (Посмеявшись.) Как можно боксировать с противником в другом весе! Поэтому мы с Аленом всегда были в добрых отношениях. Нам было приятно играть вместе, а затем вместе ходить в гости. В Марселе мы ходили в одни и те же кабаки. И вовсе не для того, чтобы тузить друг друга.

– Ален наделен чувством юмора?

– Со мной – да. Я немало посмеялся вместе с ним. Его превратили в статую командора, а это совсем не отвечает действительности. Он любит пожить. У нас много общего.

– В своей гримуборной он повесил платье и фото Роми Шнайдер. У вас тоже есть фетиши?

– Нет, я не суеверен, но люблю окружать себя вещами, которые люблю, – халатом с надписью «Кин», который мне подарил мой сын Поль. Я надеваю его в вечер каждой премьеры.

– А что вам подарила Натти?

– Много всякого. Но самый большой подарок, это когда она в зале, когда я играю.

– И в гримуборной потом.

– Конечно!

В 1995 году, снимаясь на Кубе в фильме режиссера Ф. де Брока, он дал очередное интервью еженедельнику «Пари Матч».

КОРРЕСПОНДЕНТ.Откуда у вас берется столько сил и ощущение свободы, которые так и исходят от вас?

ЖАН-ПОЛЬ БЕЛЬМОНДО.От прекрасных родителей, которые меня безумно любили. Им я обязан всем. Мне горько, что отец не увидел меня на сцене в «Кине». Тогда все критики поджидали меня с пулеметами. Но мама и дети находились в зале, и я знал, что со мной ничего не случится.

– Оглядывая себя в зеркале, вы не испытываете удивления?

– Я ничему не удивляюсь. Моя сила в том, что умею схватить удачу за бороду, а также, если надо, польстить ей. Работать не значит все время повторять гаммы. Это также потребность видеть, как играют другие. И не говорить себе потом, что ты лучше. От отца останутся его скульптуры, от актера сохранятся воспоминания о нем. Я всегда потешался над теми актерами, которые считали себя гениальными. Вот уже сорок лет, как я занимаюсь своим делом и не перестаю удивляться, когда мальчишки узнают меня на улице и просят автограф. Не понимаю тех актеров, которые недовольны этим. Коли вам не нравится, занимайтесь другим делом или играйте перед зеркалом. Я не стыжусь аплодисментов зрителей после спектакля. Я изрядный лицедей и не перестану им оставаться до конца жизни.

– Вы не афишируете свои политические взгляды из безразличия или осторожности?

– Я не выхожу из дома, не прочитав газеты. Но моя миссия актера – развлекать людей. И всё! Таков мой метод помогать им. Самый большой комплимент, который мне могут сделать, заключается в словах: «Спасибо, что вы помогли мне забыть о моих неприятностях». Каждый раз, снявшись в фильме или играя на сцене, ты сдаешь экзамен. Что такое слава, я понял, когда поднимался по лестнице Дворца Каннского фестиваля перед просмотром картины «Модерато кантабиле» (фильм Питера Брука 1960 года – прим. авт.) и когда спускался под оскорбительные плевки после просмотра. Я отнюдь не снимался в одних шедеврах. Когда картина проваливалась, мне было неприятно, но я быстро зализывал рану. По натуре я оптимист и всякий раз говорю себе: в следующий раз повезет больше.

– Вы снялись в 96 картинах. Каковы ваши амбиции после этого?

– Я бы хотел сыграть Отелло. А в кино всегда поджидают неожиданные предложения. Так случилось с Седриком Клапишем, пригласившим меня на картину «Может быть». Конечно, было удивительно в моем возрасте играть роль сына 25-летнего парня в засыпанном песками Париже. Но я был в восторге оказаться в совершенно новом для меня мире. Невольно вспоминаю свою роль в картине Годара «На последнем дыхании». Нисколько не похожий на Годара, Клапиш обладает тем же точным взглядом на вещи. Мне нравятся режиссеры, которые, придя на съемочную площадку, знают, куда поставить камеру.

– Что вас удивляет в современных актерах?

– Их стремление всячески контролировать свой имидж. Они смело предлагают себя режиссерам. Мне так хотелось сняться у Феллини, но и в голову не могло прийти самому предложить ему дать мне роль. Раз он сам не звонит, значит, я ему не нужен. Это как в отношениях с женщиной. Свое желание обязан выразить мужчина, а она не должна сама ему звонить.