Николай Борисов - Русские полководцы XIII-XVI веков

От автора

Солнце земли Суздальской

Даниил Галицкий

Внук Ивана Калиты

Князь Холмский

Государевы большие воеводы

Угасший род

Источники и литература

История средневековья — насколько мы знаем ее по летописям и хроникам — состоит главным образом из войн. Разумеется, у народов была в ту эпоху и другая, мирная история — развитие экономики, общественных отношений, культуры. И все же важнейшая задача, с которой сталкивалось любое общество, — защита от внешних врагов.

Для средневековой Руси эта задача была особенно трудной: по своему географическому положению она находилась на самой границе земледельческой Европы и населенной кочевниками степной части Азии. На это обстоятельство уже давно обратили внимание ученые. Известный историк прошлого столетия С. М. Соловьев, перечисляя важнейшие факторы истории Руси, отмечал, что на всем ее протяжении «Азия не перестает высылать хищные орды, которые хотят жить на счет оседлого народонаселения; ясно, что в истории последнего одним из главных явлений будет постоянная борьба с степными варварами».

Порабощенная монголо-татарами, резко сократившаяся в размерах, Русь вопреки их стараниям сумела к концу XV в. создать сильную государственность. С помощью этого инструмента — или, лучше сказать, оружия — была свергнута власть чужеземцев.

Однако думать о мире было еще рано. С падением ига началась трехвековая почти непрерывная оборонительная, а под конец и наступательная война на степных границах. Одновременно единое Российское государство вело столь же бесконечную войну за возвращение к своим этническим границам на западе и юго-западе, за овладение богатыми землями Эстляндии и Лифляндии и выход к Балтике на северо-западе.

Словом, обстоятельства сложились так, что война стала как бы обычным, естественным состоянием страны.

Все это позволяет думать, что средневековая Русь имела немало выдающихся полководцев. Однако это предположение — само по себе столь убедительное — трудно подтвердить конкретными материалами. Письменные источники очень слабо освещают сам ход той или иной войны: подробности сражений, распоряжения предводителей войск, соотношение сил противников — словом, все то, из чего и складывается представление о личном полководческом искусстве. Обычно в летописях сообщается лишь о самом факте: походе под началом одного, а чаще нескольких воевод. Известен и результат похода — победа, «ничья» или поражение. (Впрочем, о поражениях во все времена писали гораздо меньше, чем о победах.)

Вследствие всех этих причин среди множества князей и бояр, руководивших военными предприятиями, выдающихся полководцев приходится буквально угадывать по косвенным признакам: соотношению побед и поражений, популярности в народе, чертам личного мужества.

Среди тех, кого мы можем все же с уверенностью признать за выдающихся полководцев своего времени, выделяются величественные фигуры Александра Невского, Даниила Галицкого и Дмитрия Донского. Их военные успехи приобрели особое значение благодаря тем историческим обстоятельствам, при которых они были достигнуты, и тем последствиям, которые они имели для русского народа.

Имена Александра Невского, Даниила Галицкого и Дмитрия Донского стали символами патриотизма, воинского подвига во имя защиты Отечества.

В нашей книге невозможно, конечно, обойти молчанием деятельность этих трех исполинов. Но за иконописным ликом «святого» — как и за чеканным профилем «великого полководца» — хотелось бы разглядеть подлинное и неповторимое человеческое лицо. Только увидев их живыми людьми, сыновьями своего времени, можно ощутить не ритуальное, а искреннее уважение к ним, восхищение их ратным и жизненным подвигом. Отметим и еще одно положение, которое надо иметь в виду, читая книгу. Всякое сложное ремесло — в том числе и воинское — в средневековой Руси было наследственным. Отсутствие учебников и учебных заведений приводило к тому, что навыки и секреты ремесла передавались исключительно через личный опыт. Отец с малых лет приучал сына к своему делу, тем самым обеспечивая ему возможность со временем «встать на ноги», прокормить себя и семью, занять определенное положение в обществе.

Так складывались династии кузнецов и плотников, купцов и священников, живописцев и ювелиров. Существовали на Руси и династии полководцев. Поскольку ремесло воеводы было привилегией аристократии, то эти династии являлись одновременно и самыми знатными фамилиями тогдашней России.

Разумеется, сыновья не были точным повторением своих отцов. Одни превосходили их в искусстве «смертной игры», другие, напротив, уступали. И все же, проследив историю некоторых воеводских династий — Шуйских, Щенятевых, можно попытаться создать своего рода собирательный образ русского полководца конца XV–XVI вв. Именно они, эти незаменимые «государевы воеводы», чья индивидуальность почти растворяется в заслугах рода, составляли цвет русского воинства, несли на своих плечах всю тяжесть непрерывной изнурительной борьбы. Забыв о них, мы превратили бы нашу военную историю в пустыню, среди которой так одиноко возвышались бы фигуры Александра Невского, Даниила Галицкого и Дмитрия Донского.

Одним из последствий возникновения единого Российского государства во второй половине XV в. было то, что ремесло полководца отделилось от ремесла правителя. Дмитрий Донской был, кажется, последним в славной плеяде правителей-полководцев — наследников славы великого воителя Владимира Мономаха. В XV столетии Московская Русь выработала тип государственного деятеля — «государя» — хитроумного и безжалостного домоседа, чуждого рыцарскому духу прагматика, достойного ученика и преемника византийских базилевсов и ханов Золотой Орды.

Ремесло полководца становится достоянием и утешением лишенных власти представителей младших ветвей московского княжеского дома, а также многочисленных «служилых князей», переехавших в Москву из подчиненных ею соседних земель. Новая столица православного мира, Москва охотно принимала энергичных провинциалов, давала им возможность отличиться на воинском поприще. Единственным условием процветания было послушание. Потомкам вольных удельных властителей нелегко давалась горькая наука раболепия, к тому же столь далекая от дерзкого духа их профессии. Многие из них за ослушание попадали в опалу, кончали жизнь в темнице, дальнем монастыре или на плахе. Именно военная аристократия была главным источником опасности для крепнувшего московского самодержавия. И потому ее история полна драматических страниц…