Вячеслав Кондратьев - На станции Свободный

Андрей участия в разговоре не принимал, он смотрел на Надю и вдруг поймал себя на желании поцеловать девушку. Она заметила его взгляд, что-то, видно, почувствовала и смущенно замолкла. Андрею стало неудобно, ему показалось, что девушка угадала его желание.

- Я пойду покурю, - поднялся он.

В тамбуре он неспешно курил, растягивая время, почему-то решив, что Надя придет сюда и они тогда поговорят без свидетелей, но она не пришла... А чего это он подумал, что она должна прийти? Ведь был просто легкий треп, начатый Погостом, и, разумеется, в шутку она сказала и о переписке, и о том, что навестит его мать, а он принял все это всерьез, ну не глупо ли? Его предположение подтвердилось, когда, возвращаясь, он услышал веселые голоса и смех Нади: наверно, Погост опять острил насчет него, Андрея. Он нахмурился и сел на свое место.

- Я рассказывал Наде о нашем знаменитом капитане Иванове, - сказал Погост. - Так что не думайте, что мы перемывали ваши косточки,- добавил, улыбнувшись.

Андрей тоже улыбнулся - капитан Иванов стоил рассказа...

...Когда они с Погостом сошли с поезда на платформе "77 км", поразились дикости и пустынности: река, сопки, тишина и безлюдье. Лишь двое лейтенантов слезли тут и направились в сторону моста, а на платформе около кассы стоял какой-то пожилой капитан, которого они и решили спросить, как пройти на путевую точку.

- Разрешите обратиться, товарищ капитан? - вытянулся Андрей.

Капитан повернулся. Был он грузен, плохо затянутый широкий ремень висел на выпирающем животе, лицо обрюзглое. Он недовольно взглянул на них.

- Чего вам?

- Как пройти на путевую точку, товарищ капитан?

- А, понятно. Ко мне, значит. Мостовые мастера?

- Так точно! - гаркнул Андрей, и капитан поморщился.

- Документики, пожалуйста... - просматривая документы, приговаривал капитан. - Ну-с, пойдемте.

Они пошли от платформы к виднеющимся недалеко путевым домикам. Пройдя немного, капитан вдруг спросил:

- Как вы до женского полу? Охочи или не очень?

От неожиданности вопроса смутился не только Андрей, но и Погост недоуменно пожал плечами, пробормотав:

- Что касается меня, товарищ капитан, то я... я, наверно, не очень, как вы выразились, "охоч", поскольку до сих пор холостяк. Ну а этот юноша, - кивнул он на Андрея, - по-моему, еще вообще несмышленыш в таких делах.

- Так-так... - как-то странно улыбаясь, сказал капитан. - Я к тому, что у меня здесь молодая жена... Очень молодая. - Было непонятно, всерьез ли говорит капитан или шутит. - Ну и сами видите, какая тоска здесь зеленая - глушь, безлюдье, пассажирский всего два раза в день проходит... Убиться можно.

Они слушали капитана, не понимая, чего это он разоткровенничался. От простоты душевной или смеется над ними?

- Вас, товарищ... - ткнул он пальцем в грудь Погоста.

- Погост, товарищ капитан...

- Вас, товарищ Погост... Странная какая фамилия-то... Вас я отправлю на семьдесят третий километр, это за рекой. До моста такое расстояние, как и отсюда.

- Есть, товарищ капитан... Я польщен, конечно, так как никогда не думал, что могу представлять опасность... - начал было Погост, но капитан перебил устало:

- На точке нет места для двоих. Поняли?

- Так точно, - ответил Погост.

- Вы завтракали в полку?

- Нет, не успели. Боялись опоздать к поезду.

- Сейчас узнаем у повара, осталось ли что.

Дальше шли молча. Андрей с интересом присматривался к капитану. Какой-то он очень гражданский со своим брюшком, не затянутым ремнем, неспешной, развалистой походкой, со странной откровенностью насчет жены. И очень непохожий на командиров из полковой школы, рубивших приказные слова четко, с металлом в голосе и, конечно, ни в какие душевные разговоры с подчиненными не вступающих.

Точка семьдесят седьмого километра - это обычный путевой домик еще дореволюционной постройки, какие стоят по всем нашим железным дорогам, и еще два домика современные, барачного типа - столовая и красноармейская казарма. К первому они и подошли вместе с капитаном.

- Васек! - крикнул капитан, открывая дверь. - Осталось что от завтрака? Надо покормить двух командиров.

Андрея удивили и обращение к повару по имени, и домашний тон, каким это обращение было сказано, и веселый, не по-уставному, ответ повара:

- Что-нибудь найдем, товарищ капитан. Накормим.

- Поедите, зайдете ко мне, - бросил капитан, на что Андрей и Погост, вытянувшись, рявкнули разом:

- Есть зайти, товарищ капитан! - да так рявкнули, что капитан прикрыл уши ладонями и поморщился.

- Потише, ребятки. Тут вам не полковая школа. Да, видать, здесь, на точке, не очень-то придерживались устава и воинской формалистики.

- Ну, как тебе капитан? - спросил Погост, рубая кашу с мясной подливкой. Занятный мужик. И, несмотря на простоту, по-моему, вполне интеллигентен. Возможно, из бывших офицеров.

И верно, вскоре рассказал им помкомвзвода Сашка Новиков, что капитан их был штабс-капитаном в империалистическую, а в гражданскую командовал полком, имеет орден Красного Знамени, но был демобилизован и только в тридцатых призван из запаса, но звание ему дали небольшое, да и должностью обошли. Действительно, командовать ротой, да еще путейской, после полка вроде обидно, но хлопочет капитан давно о переводе в стрелковую часть на большую должность.

Жену капитана Андрей увидал на второй день. Не показалась она ему уж очень молодой, была худенькая, бледненькая, с какими-то испуганными глазами и совсем не красавица. Но капитан всегда провожал ее на платформу, в кассу, где она продавала билеты перед пассажирскими поездами, и, пока она там находилась, прогуливался по платформе, зорко следя за окошечком, и как только какой-нибудь лейтенантик задерживался у кассы, направлял свои тяжелые шаги к ней.

...Узнав из рассказа Погоста о капитане Иванове, где они служат, Надя сказала, что это же совсем близко от их города и что письма будут идти два-три дня, не то что в Москву и из Москвы - чуть ли не две недели.

- Значит, вы серьезно о переписке? - спросил Андрей.

- Разуеется.

- Я думал, пошутили, - с облегчением вымолвил Андрей, и ему подумалось, что Надя, видимо, очень простая и хорошая девушка, без вывертов, и будет очень здорово переписываться с нею.

Он глянул на ее милое, уже загорелое личико, на русую косу, переброшенную через плечо вперед, и нежность к этой девушке охватила его, и опять ему захотелось поцеловать ее.

- Надеюсь, наш знаменитый капитан Иванов будет отпускать нас в город, и тогда, вьюноша... - Погост многозначительно замолк.

- Мы, кстати, живем недалеко от вокзала, - заметила Надя.

- Вы слышите, Андрюша? Недалеко от вокзала! А значит, у вас впереди потрясающие перспективы, и пусть они там, в Москве, в свете неоновых реклам... - махнул Погост рукой и опять засмеялся.