Роберт Мейсон - Цыпленок и ястреб

Потом, зайдя в бар, я принял наркоз. Помогло. Пока я был пьян, то мог держаться. Когда же я был трезв, жизнь казалась тоской без малейшей цели.

Я так хорошо справлялся с работой нелетающего инструктора, что когда объявил начальнику отдела о моем уходе, тот предложил немедленно произвести меня в капитаны, лишь бы я остался. Но я стал бы капитаном, который передвигается на своих двоих. Я мог носить крылышки и гулять по стоянке, глядя, как улетают вертолеты. А потому я уволился из армии в 1968 — бывший пилот и, на мой взгляд, неудачник.

С тех пор случилось многое. Мое поведение было типичным для многих ветеранов Вьетнама. Смешно сказать, но я не улавливал эту типичность, пока не решил изложить все на бумаге. Мне потребовалось очень много времени, чтобы увидеть, что живу я по шаблону.

Я вернулся во Флоридский университет, чтобы закончить образование, которое начал получать в 1960 году. Я видел студенческие демонстрации, обвинявшие ветеранов в глупости за то, что они поехали во Вьетнам. Я чувствовал себя двойным неудачником: из-за какого-то внутреннего изъяна я потерял работу пилота, а теперь мне объясняли, каким я был идиотом — отправился во Вьетнам.

Я изучал искусство, в основном, фотографию. Я пытался начать новую карьеру и вновь влиться в общество. Без кошмаров я спать не мог. Я приходил на утренние занятия, выпив не меньше двух рюмок чего покрепче. Если я пил целый день, то мог заснуть ночью. Мне было невыносимо смотреть на студенческий кампус с его молодыми, улыбающимися лицами, в то время, как ребята продолжали с криками выскакивать из вертолетов, убивая и умирая ради цели, которая не стоила их доблести. Они заслужили быть героями, но стали глупцами.

По ночам я все еще выскакивал из своей шкуры, а потому обратился за помощью в Ветеранскую Администрацию. Меня признали пятидесятипроцентным инвалидом по причине нервозности, которая сейчас называется "посттравматическое стрессовое расстройство" (DSM III, 309.81) и назначили мне транквилизаторы. Я все еще пил, но теперь еще и принимал транквилизаторы, плюс курил дурь (с ней меня познакомили студенты — во Вьетнаме я в жизни ее не видел). После девяти месяцев в университете я ушел и переехал со своей семьей в маленькую деревушку в Испании. Пока мы там были, Америка отправила первого человека на Луну. После семи месяцев такой жизни лучше мне не стало и мы вернулись в Штаты.

Я работал техником в электронной компании. К спиртному, транквилизаторам и дури я добавил еще один порок — любовницу. Когда Пэйшнс сказала, что возвращается в университет, со мной, или без меня, я тоже решил вернуться.

В ходе последних двух лет, прежде чем получить степень в изящных искусствах, мы расстались с Пэйшнс на месяц. В день я выпивал почти бутылку виски, принимал четыре-пять доз валиума, но оставался напряженным, как змея. Каждую неделю я посещал психиатров Администрации, но ночные пробуждения продолжались. Когда в декабре 1971 года я получил диплом, то попытался заняться коммерческой фотографией. Я прогорел меньше, чем за год. Я пытался работать на правительство, став диспетчером — определять, какие машины можно отправлять в полет, а какие нуждаются в обслуживании. Я хотел быть поближе к вертолетам. Мне отказали из-за моей инвалидности. Даже конгрессмен Дон Фекуа не смог мне помочь, хотя и очень старался. На конверте письма с отказом был отштампован лозунг: "Не забудь, найми ветерана".

Война все еще шла — и во Вьетнаме, и в моей голове.

Мой отец рискнул своими деньгами, чтобы основать вместе со мной компанию по импорту. Я собирался закупать перочинные ножи в Испании и продавать их по почте. В Португалии я попал в автокатастрофу, сломал бедро и дело кончилось тем, что мы продали тридцать ножей. Ничего вышел импорт.

В конце концов, проведя серию хитрых сделок на протяжении трех лет, я стал вице-президентом бруклинской компании, производившей зеркала. Так у меня появились деньги, которые мне были нужны. У меня было пятьдесят подчиненных и я покончил с алкоголем и транквилизаторами. И все же я оставался болезненно неудовлетворен. И по-прежнему просыпался по ночам.

С моего возвращения из Вьетнама прошло уже десять лет. Я не позволил себе думать о том, что моя несчастливая жизнь — реакция на то, что я там увидел. Вместо этого я пришел к выводу о какой-то собственной неполноценности, физической или умственной.

Через два с половиной года работы в зеркальной компании, я ушел в отставку. Мы вернулись во Флориду, на десять акров земли рядом с Санта-Фе-Ривер. Я построил хижину. Моя жена и друзья вдохновили меня: я решил написать о Вьетнаме.

Дела пошли плохо. Расчет с компанией дал деньги, на которые мы жили, пока я строил хижину и писал. Когда они закончились, Пэйшнс занялась доставкой газет, чтобы сводить концы с концами. Я тоже искал работу и, в конце концов, также занялся доставкой газет — чтобы иметь достаточно времени для работы над книгой.

Машина сломалась и начали копиться счета. За то время, что я занимался писательской работой, я получил четыре отказа. Что делает отчаявшийся человек? Могу сообщить вам, что в январе 1981 года я был арестован по обвинению в попытке провоза марихуаны. В августе 1981 я был признан виновным и приговорен к пяти годам лишения свободы в тюрьме минимального режима строгости. Я подал апелляцию и с февраля 1983 года свободен, ожидая решения суда.

Больше всех был потрясен я сам.

Пэйшнс (англ. Patience) — терпение. Это не метафора, жену Роберта Мейсона действительно так зовут. Впоследствии она напишет книгу Recovering from the War — руководство по борьбе с военным посттравматическим стрессовым расстройством. И профессиональные психологи, и ветераны оценили ее работу очень высоко. (Здесь и делее примечания переводчика)

Это относится к американским машинам. На европейских и советских вертолетах несущий винт, как правило, вращается в другую сторону и все, соответственно, происходит наоборот.

Так в оригинале. Вообще же, в газотурбинных двигателях под словом "вентилятор" понимается несколько другая вещь, а то, о чем идет речь, в отечественной терминологии называется "свободной турбиной".

В отличие от большинства боевых самолетов и вертолетов, подвески ударного "Хьюи" не были жестко закреплены — они могли поворачиваться, следуя за перемещениями специальных подвижных прицелов в кабине. То есть, прицеливание и пилотирование действительно распадались на два разных процесса.

Энсин — примерный американский аналог нашего мичмана. "Кроэйтан" вошел в строй в 1942 году, как один из множества эскортных авианосцев типа "Боуг". В 1965, после многочисленных перестроек, его класс официально определялся, как "авианосец и сухогруз". К тому моменту он управлялся гражданским экипажем, и, таким образом, единственный представитель ВМС в звании энсина оказался равен по должности полковнику. Еще через пять лет "Кроэйтан" сдадут на слом.