Вячеслав Кондратьев - Встречи на Сретенке

- Отцепись. И говори.

- Слушай, Володька, - начал Деев, отпустив пуговицу. - Нет у тебя на примете какой-нибудь знакомой девахи, с которой можно было бы по-простому, без всяких там антимоний... Понимаешь?

- Понимаю, но нет такой.

- Жаль... - протянул Деев. - Я знакомиться не умею. Застенчивость идиотская до сих пор. Вроде мужик уже, а подойти не могу, заговорить боюсь.

- Найдет тебя какая-нибудь, - обнадежил Володька.

- Ну да, найдет! Не очень-то я такой нужен, - скривил губы Деев.

- Брось ты! Какой такой?

- Значит, никого нет на примете? - повторил Деев. - Ну, ладно, пока, - и тяжело заковылял на непривычных еще костылях.

Поздно вечером неожиданно позвонила Надюха:

- Выручай, Володя, Гошку забрали! В двадцать втором сидит. Приходи скорей!

Володька, как по тревоге, влез в свои "кирзяшки", схватил ремень и бегом, буркнув что-то на вопрос матери "Куда ты?".

У отделения милиции его ждала растрепанная Надюха.

- Поговори с начальником. Подрался Гошка в пивной. И забежал-то на минутку, ждала я его... Смотрю, с милиционером выходят. Финка при нем, понимаешь?

Володька бросился в кабинет к начальнику. Вытянулся, щелкнул каблуками.

- Разрешите обратиться, товарищ майор? Старший лейтенант Канаев, бывший командир взвода разведки, где служил Георгий Селюков, которого вы задержали. Вот мои документы, - протянул Володька.

Майор мельком взглянул на документы, поднял глаза.

- Плохо вы воспитывали своих солдат... Что же это получается? Трех человек изувечил. Мало того, холодное оружие при нем оказалось. Да и меня матом обложил... Судить завтра будут вашего разведчика: за хулиганство по 74-й и за ношение холодного оружия.

- Товарищ майор, ведь вы, наверное, тоже фронтовик. Гошка, то есть Селюков, лучшим разведчиком был. У него наград полно.

- Знаю. Бахвалился он. Может, суд учтет. Но зачем финку, дурак, таскает?

- Память же фронтовая... Он с ней в разведку ходил.

- Сейчас-то он не в разведку с ней направился, а в пивную. Вот такое дело, старшой... Кстати, у самого-то оружия дома нет?

- Нет.

- А то навезли, черти, трофеев. У кого "вальтер", у кого "браунинг", у кого "ТТ", а у кого и "парабеллум". Разбирайся тут с вами. Вызывали одного, сигнал получили, что пистолет у него. Говорю, сдай добровольно, ничего не будет. Ан нет, отрицал. Пришлось с обыском, ну и что? Лежит пистолетик, заржавелый весь, хоть бы в тряпочку масленую завернул. На кой ляд он ему нужен? Оформили, сидит. А инженер, вроде с понятием человек, не бандюга, дался ему этот пистолет.

- Товарищ майор, - просительно начал Володька. - Может, без суда обойдется? Ну, навешайте Гошке пилюль, заберите финку и штраф там влепите. А, товарищ майор?

- Не могу. Оформлено дело. Идите завтра в суд к десяти ноль-ноль. Может, выслушают, как бывшего командира, учтут боевые заслуги вашего Гоши... Вот и все, что могу.

- Товарищ майор... - заскулил опять Володька.

- Все, старшой. А если пистолетик имеется, советую немедля в свое отделение сдать.

- Да нет у меня...

- Что-то не очень уверенно говорите. Смотрите, два года - не малина.

Володька вышел к заплаканной Надюхе.

- Ничего не вышло. Завтра в суд пойдем.

- Засудят его, засудят... Финка еще эта, - запричитала она.

- Не реви. Мне с другом посоветоваться надо. Иди домой, я сейчас ему позвоню, а завтра в суде встретимся. В десять утра.

Надюха пошла домой, а Володька бросился искать телефон-автомат. Позвонил Сергею, рассказал про Гошку.

- Мда... Значит, так. Райку из нашего класса помнишь? Она юрист. Кое-что мне советовала в свое время Иди сразу к ней. Адрес дать?

- Давай, - и Володька записал адрес. - Спасибо, Сергей. Сейчас побегу к ней.

Было уже около двенадцати ночи... Неудобно, конечно, в такой час врываться к Рае, но что поделаешь - фронтовой друг в беде.

- Володька! - воскликнула Рая, одетая в какой-то замызганный фланелевый халатик. - Очень рада, но почему так поздно? Мама уже спит.

- Всего на два слова, Рая. Нужен твой совет.

- Пошли на кухню, - сказала она и повела в тесную коммунальную кухню, заставленную столами и керосинками.

Володька торопливо рассказал о Гоше.

- Контузия у него была? - спросила Рая.

- При мне вроде нет, но вообще-то вполне могла быть.

- Ты должен увидеть его перед судом и сказать, чтобы напирал на контузию. Дело отложат, пошлют на судебно-медицинскую экспертизу на определение вменяемости. Пройдет какое-то время. В Дзержинском суде будет слушаться?

- Да.

- Чего-нибудь придумаем.

- Спасибо, Рая... Ну, как живешь?

- Как сейчас живут? - улыбнулась она. - Зарплата маленькая. Я юрисконсультом работаю, мама на моем иждивении. Трудновато... Замуж никто не берет... и не возьмет, наверное...

- Ты знаешь, что Вовка Деев в тебя влюблен был?

- Неужели? Я и не догадывалась... Господи, как это было давно... Школа, вечера... Детство, юность... - она вздохнула. - А я почему-то чувствую себя уже старой... Старая дева... - печально досказала она и вздохнула еще раз.

- Брось, Райка, мы еще молодые, - утешил ее Володька, но, поглядев на нее, увидел, как поблекла она за эти годы. - И все еще впереди.

- Это у вас, мальчишек, все впреди, а у нас увы... Сколько вас осталось-то?

- Маловато, наверно.

- В том-то и дело... Ладно, Володька, ты заходи как-нибудь просто так, без дел. Посидим, вспомним школу...

- Обязательно, Рая, - пообещал он и попрощался.

Вечерняя Сретенка, точнее, уже ночная, была почти безлюдна, и Володька, успокоенный обещанием Раи, шел не спеша, покуривая... Главное - выиграть время, а там Гошка и сам что-нибудь придумает. Не такой он, чтобы за мелочь в тюрягу попасть. Но простят ли финку? Холодное оружие, как сказал майор. Есть статья определенная. Но по-человечески-то должны понять, что для них, фронтовиков, не холодное оружие это, а память о войне, о том, что свершили они на ней... Володька свой "вальтер" сдавать не собирался. Он уже давно завернул его в промасленную тряпку, обернул газетой и зарыл на чердаке, где жильцы дома сушили стираное белье. Найти пистолет можно только с миноискателем, ну а доказать, что это его пистолет, вообще невозможно. Конечно, доля мальчишества была в странном желании сохранить пистолет во что бы то ни стало, но было и какое-то ощущение права владеть оружием, да и привычка - как же без него?

По дороге он думал, что скажет на суде в защиту Гошки, если не сработает контузия. Вспомнил, сколько "языков" приволок Гоша, как бесстрашно и спокойно собирался в поиск, с улыбочкой колдуя над пятаком - орел-решка, - как не раз, легко раненный, отказывался идти в санроту, отлеживался несколько деньков в землянке, а потом сам предлагал: "В порядке я, командир. Можно меня в дело". Да что там, ордена и медали сами за себя говорят. Должен учесть это суд.

На другой день в половине десятого Володька был у здания нарсуда на Сретенке. Вскоре подошла Надюха, подурневшая, с припухшими глазами, но подмазанная, поздоровалась молча за руку. Гошу привели два милиционера - на скуле ссадина, в зубах папироска, вид бодрый. Не верит, видать, что за такую малость, за обыкновенную драчку в пивнухе, могут его, орденоносца и лихого разведчика, засудить.