Котэ Махарадзе - Репортаж без микрофона

Сейчас нашего брата «развелось» много, произошла даже некоторая девальвация профессии. Но помнится время, когда комментаторство было, так сказать, «штучной» профессией. Вспомните «эпоху Синявского», когда он один стоял у истоков и штурвала спортивного репортажа. Стоило раздаться глуховатому, чуть с хрипотцой голосу Синявского: «Внимание, внимание, говорит Москва!» — и настроение, как ртуть в термометре, мгновенно взметалось ввысь. И забывали обо всем: о больном зубе, перепалке с женой, неприятностях на работе. Тогда казалось, что никто не сможет сделать так, как он, что это — уникальный человек.

Синявскому меня представил Эроси Манджгаладзе — первый и лучший грузинский комментатор. Но наши отношения дальше знакомства не пошли. Я иногда злился, когда Вадим Святославович иронизировал по поводу футболистов, особенно тбилисских. Хотя это была его манера ведения репортажа, отказаться от которой он не мог. Иначе это был бы другой Синявский.

Как-то я опоздал ко второму тайму репортажа московской встречи между «Локомотивом» (Москва) и «Динамо» (Тбилиси). Примчался домой, включил радиорепродуктор — Синявский на коне. Вовсю расхваливает вратаря динамовцев Владимира Маргания: «Этот парень из Очамчире сегодня показывает чудеса в воротах. Нет, он не прыгает в створе ворот — он летает, спасая тбилисцев от неминуемых бед». Ну, Вадим Святославович, скажи наконец, какой счет, думаю, он вполне приемлем для южан. И вдруг слышу спокойный голос Синявского: «Идут последние минуты матча, счет 9:2 (!) в пользу москвичей». Вот так! Это самое крупное поражение динамовцев за все годы существования команды.

После ухода из жизни Вадима Синявского настала эра Николая Николаевича Озерова. Он был всеобщим любимцем и пользовался огромным авторитетом по всей стране и, наконец, был старшим среди нас по возрасту, что резко увеличивало и без того высокую степень уважения к нему.

Сейчас не время обсуждать омерзительное отношение мелкого начальства Гостелерадио и в отдельных случаях некоторых его учеников, им же выпестованных, к нему в последние годы его работы. Жутко вспоминать прямо-таки разбойничий налет на его комнату в Останкино на второй же день его ухода на по-настоящему заслуженный отдых, когда со стен содрали аккуратно расклеенные Николаем Николаевичем удивительные фотографии, пригожие разве что как музейные экспонаты. Там были его фото с известнейшими людьми многих стран: с государственными и политическими деятелями, учеными, деятелями культуры, спортсменами, космонавтами. Он жил в доме космонавтов и очень дружил с ними. К моей большой радости, там висела и наша с ним фотография: мы в комментаторской кабине величественного стадиона «Ноу-камп» (120.000 зрителей) в Барселоне вместе ведем репортаж.

Хочу вспомнить и почтить память еще одного моего коллеги, в прошлом вратаря ленинградского «Динамо» Виктора Набутова. Мой Витя, Витек… Вот с кем я бы дружил вечно. Мы часто ездили вместе в командировки. В свободные от репортажей дни долго бродили по незнакомым улицам разных городов. С ним было приятно беседовать. Он любил театр, литературу, музыку, конечно же, свой футбол, и нам было о чем поговорить. Прощаясь, он любил говорить: «Ну, Котэшка, покедова!»

…В 1972 году после завершения Олимпийских ИГР мы вместе прилетели из Мюнхена. В Москве нас развозили на машине. Витя вышел, раньше меня, повернулся, сказал свое знаменитое: «Покедова, Котэша!», хлопнул дверцей машины и ушел. Ушел навсегда, во цвете сил — высокий, статный красивый… Своего любимого комментатора хоронил весь Ленинград.

— Покедова, Витя…

Несколько раз упомянул я имя пионера спортивного репортажа в Грузии, народного артиста республики Эроси Манджгаладзе — актера с диапазоном Качалова, голосом Шаляпина и самоотдачей, присущей разве что Питеру О'Тулу. Он вобрал в себя все лучшие качества своих предков и в то же время не отставал от молодых. Как и Синявский, он больше любил радиорепортажи, потому как здесь можно было дать волю своему темпераменту и фантазии. Скажем, если футболист красиво обводил одного-двух соперников, Манджагаладзе от себя прибавлял еще двух и настолько оживлял иногда серую, нудную игру, что весь матч у него проходил в сплошных финтах, обводках и дриблингах.

Юмор Эроси не имел границ. Однажды сказав, что тбилисцы забили в первой половине игры два мяча, он лишь в конце матча, когда счет вроде бы сравнялся 2:2, «признался», что один гол в первой половине, забитый динамовцами, он «припрятал» на всякий случай и сейчас не 2:2, а 3:2 в пользу тбилисцев… Как-то «Динамо» проигрывало у себя дома со счетом 4:0. Вдобавок к этому был назначен штрафной в ворота хозяев. Защитники выстроили естественную в таких случаях живую «стенку». А Эроси молвил: ««Мертвые» выстраивают «живую» стенку…»

Он всегда клялся, что в пятьдесят лет вообще оставит работу комментатора. Сказал и сделал.

Никакие уговоры не подействовали. В газетах появлялись письма-просьбы: «Эроси, вернись!» Но ничего не помогало.

…В 56 лет ушел из жизни всеми любимый Эроси. Его хоронили со сцены родного театра Руставели — такой чести удостаивались немногие. Проспект Руставели — центральная артерия столицы Грузии — был полностью перекрыт. Гроб с останками любимого артиста и комментатора народ на руках пронес через весь Тбилиси…

В середине 2001 года в Грузии был проведен всенародный футбольный плебисцит. Люди избирали лучшего вратаря, защитника, хавбека, нападающего, лучшего судью, команду, лучшего комментатора столетия. Я был, естественно, счастлив, узнав, что назван лучшим комментатором века, но тут же заявил, что не могу принять этот приз (этакий спортивный «Оскар»), если и Эроси не будет награжден таким же. Сначала все растерялись, но вскоре организаторы нашли еще одну статуэтку-приз, сделанную «про запас», вручили ее родственнику незабвенного комментатора, и… все стало на свои места…

Это не искусственно подогнанный к этой части книги заголовок, идентичный названию некогда популярной телевизионной передачи. Нет, заглавие возникло естественно и органично, когда я завершил написание главы о футбольной сборной Советского Союза, ее руководстве, тренерах сборных других стран, главы о вещах совершенно очевидных, основанных только на цифрах и фактах и в то же время невероятных.

Официальной датой рождения сборной СССР по футболу считается 15 июля 1952 года, когда команда сыграла первый матч в финском городе Котка, хотя разные варианты сборной существовали и раньше — в 20-30-х годах. Они возникали как бы спонтанно, собирались наспех, к какому-то определенному матчу, событию, и почти сразу же распадались. Чаше всего это были команды городов Москвы и Ленинграда, Киева, Харькова и Одессы, Закавказья, в общем, сборные разных регионов, а не страны в целом. Я вовсе не намерен занизить значение этих первых футбольных шагов молодого государства, тем более что кое-какие успехи были достигнуты. Взять хотя бы выигранные матчи со сборной Турции. Хочу напомнить популярную тогда забавную притчу-быль о знаменитой бутсе Пеки Дементьева, слетевшей с ноги этого футбольного эквилибриста и удачно пойманной турецким голкипером, и «коварном» мяче, именно в эту злосчастную секунду влетевшем в другой угол ворот. Это было в 1935 году. Но, повторяю, официальная история сборной СССР начинается с 1952 года. За без малого сорок лет сборная прошла сквозь огонь, воду и медные трубы. Участвовала почти во всех мало-мальски значительных соревнованиях, состязаясь и с профессионалами, и с любителями всех континентов в чемпионатах мира, кубках и первенствах Европы, Олимпийских играх, региональных турнирах и товарищеских матчах. Каковы достижения советской сборной за весь период ее существования? Давайте, вспомним: