Константин Кромиади - «За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова

Однако такие моменты бывали редко и мало кто видел Власова в таком положении. Обыкновенно, что бы у него ни происходило на душе, он владел собой прекрасно и на людях бывал веселым и приветливым. А иногда, как бы шутя, говорил: «Да, действительно, нам нехорошо, но немцам, англичанам и американцам не лучше, им придется еще расхлебать кашу, которую заварили». А время шло, и бесплодное ожидание выматывало нервы. И в таком нудном положении был не только Власов, но и остальные его генералы.

Власова часто посещали генералы Трухин, Благовещенский, Жиленков и Малышкин из Парижа, а также и Зыков. (Зыков во власовском движении сыграл немаловажную роль, и о нем в конце этой главы я поделюсь с читателями теми данными, которыми располагаю.) Жили они между собою дружно и все, как один, признавали над собою авторитет Власова. По вечерам играли в преферанс, играли хорошо и с увлечением. Можно сказать, за игрой все остальное забывалось, и только изредка за столом раздавался взрыв смеха по адресу зазевавшегося партнера. Каждый вечер, как правило, весь штаб собирался вокруг радиоприемника послушать московские сообщения с фронта. Адъютант Антонов должен был делать заметки о передвижении линии фронта. А после передачи генерал раскрывал карту на столе и следил за линией фронта по сделанным записям. Покончив с картой, бывало, в сердцах скажет: «Пойдет дядя Митяй гулять по Европам! Но он, кажется, и до Америки доберется». Или еще: «Сталин обязан Гитлеру и Розенбергу в Москве на Красной площади поставить памятники, это они помогли ему выиграть войну».

В предыдущих главах я не раз упоминал о германской оппозиции гитлеровским мероприятиям, одновременно преследовавшей и идею создания союзной русской освободительной армии во главе с генерал-лейтенантом Власовым [34] Цели создания Русского освободительного движения немецкая оппозиция не ставила, однако в настоящее время подобная точка зрения все больше распространяется с целью дистанцировать РОД от сотрудничества с нацистами. . И, несмотря на исключительно отрицательное отношение Гитлера к подобной идее, оппозиционеры в течение двух лет вели упорную и рискованную борьбу, и в этом направлении они многого добились. Они создали Власову сносные условия для работы и дали ему возможность создать почти всю подготовительную работу для разворачивания самого движения. Мало того, оппозиционеры в 1942 году на Среднем участке фронта, а в 1943-м на северном попытались сформировать власовские части в боевой обстановке и тем самым поставить Гитлера перед совершившимся фактом, но, к сожалению, обе попытки кончились неудачно.

Власов даже по тем признакам, которыми располагал, понимал, что кругом происходит, ничего изменить не мог и томился в своем бессилии. Для тех, от которых зависела судьба его дела, он значился всего лишь пленным генералом. Тем не менее Власов крепко держался своих позиций и держал себя достойно своему положению. Как в начале своего выступления в 1942 году он заявил, что мы, русские, можем выступить вместе с немцами против коммунистов для освобождения своего народа только на союзных началах, иначе наш народ с нами не пойдет и осудит нас, так он с этих позиций не сходил. При этом он прибавлял еще — в случае согласия германского правительства привлечь нас к совместной работе права и обязанности обеих сторон должны быть закреплены договором, гарантирующим интересы и суверенитет нашей Родины.

Эти смелые высказывания Власова очень быстро стали достоянием населения оккупированных областей, а также русских добровольцев, военнопленных и так называемых рабочих с Востока. Идея Власова теплилась в сердце каждого из них и потому была воспринята с любовью и надеждой. Немалую роль в этом отношении сыграли «Открытое письмо» Власова и его листовки, предназначенные исключительно для той стороны линии фронта и благодаря заботам Штрикфельдта распространенные и на этой стороне. Все это и многое другое сделали имя Власова вопреки тенденциям нацистов общеизвестным, и штаб его превратился в место паломничества. Власов прослыл вождем Русского освободительного движения. В Берлине его посещали русские и немцы, военные и гражданские лица, каждый хотел видеть генерала, у каждого было к нему дело. Отпускники-добровольцы и рабочие с Востока, попав в Берлин, считали своим непременным долгом посетить Власова и рассказать ему свои нужды. И генерал всех принимал, беседовал с ними, и люди выходили от него со светлыми лицами и сияющими улыбками. Не прошло много времени, и к Власову стали поступать сначала редкие, а потом и частые письма от казаков фон Паннвица и Доманова с просьбой включить их в РОА (после обнародования Пражского Манифеста генерал фон Паннвиц одним из первых поздравил Власова и выразил готовность со своим корпусом войти в РОА. То же самое сделал и генерал Штейфон, попросив включить Русский Корпус в РОА). Таким образом, вопреки желанию и запретам Гитлера Власов стал центром Русской освободительной борьбы и общепризнанным вождем.

Очень большую роль в деле установления внутренней связи между людьми в оккупированных немцами областях и в лагерях военнопленных сыграли пропагандисты школы Дабендорф. Благодаря своему назначению они официально проникали всюду и, с одной стороны, разносили на места идею освободительной борьбы, а с другой — информировали свое начальство, а следовательно, и штаб Власова о состоянии дел на периферии. И чем больше пропагандистов выпускала школа, тем больше увеличивалась посещаемость штаба фронтовиками и рабочими с Востока. Наиболее ценные посетители брались на учет, и из них составлялись списки. Таким образом, Власов заранее составил себе приблизительное представление о наших будущих кадрах, и когда впоследствии пришлось организовать КОНР и подведомственные ему отделы, штаб располагал большими списками кандидатов, что позволило в значительной мере сократить организационный период.

Здесь будет уместно сказать несколько слов о Школе пропаганды РОА в Дабендорфе. В предыдущих главах я не раз упоминал о том, что многократные попытки оппозиции практически осуществить идеи Власова незамедлительно пресекались со стороны Гитлера и его окружения. И тем не менее ей удалось создать точку приложения сил, создать платформу, на которой можно было бы строить дальше. Таковой платформой была Школа пропагандистов РОА в Дабендорфе, которая с первых же дней своего основания превратилась в идеологический центр освободительной борьбы и резервуар накопления военно-политических сил, я бы сказал, кадров движения. Этому достижению мы обязаны были главным образом полковникам Штауффенбергу и Гелену, которые по своим каналам провели его осуществление.