Петр Боград - От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941-1945

За активные действия моей второй роты командир роты Маслов был награжден орденом Красного Знамени. Я получил звание капитан.

Все остановилось, кругом распутица, грязь, бездорожье. Боеприпасы и питание подносили на плечах за 15–20 километров из тыла. На это было задействовано все, что находилось во втором эшелоне. Я же со своим батальоном оказался на переднем крае и вскоре сменил подразделения 94-го стрелкового полка, перейдя к обороне на фронте протяженностью пять километров. Несколько дней ушло на расстановку огневых средств с учетом местности: леса, болота, озера.

За это время мы в батальоне сократили нейтральную полосу между нами и финнами с одного километра до 250–300 метров, занимая каждую ночь небольшие безымянные высотки в нейтральной полосе, а когда финны спохватывались, мы уже были рядом. Устроили завалы в лесу, заминировали открытые танкодоступные участки. Жизнь в обороне была насыщенна.

Когда же определился устойчивый боевой порядок, я, по предложению командира пулеметной роты, организовал стрельбу кочующих пулеметных батарей на большие дальности в полтора-два километра. Это внезапная залповая стрельба пулеметной батареи была настолько эффективной, что финны не выдерживали и открывали огонь из артиллерии по нашим боевым порядкам, однако пулеметную батарею поразить не могли, так как безымянные высотки не нанесены на карте и трудно было определить их местоположение, тем более что стрельба шла из закрытых позиций.

Я же с высокого дерева, то есть со своего НП, вел наблюдение за результатами стрельбы. Мы часто стали вести огонь по скоплениям финнов. Результаты бывали значительные – паника и много раненых. Долгое время – более двух недель – они нащупывали позиции пулеметных батарей, однако им так и не удалось их обнаружить. Очень сильно мы беспокоили финнов своими снайперами, которые в течение ночи занимали позиции вблизи финнов, маскировались и днем уничтожали противника. Однажды и я попал под огонь финского снайпера, однако Бог меня миловал, остался жив. Так до конца мая месяца батальон оборонялся активно. С 20 мая по 23 июня батальон находился во втором эшелоне 326-го стрелкового полка в лесу южнее реки Яндеба (район Ван-озера). Личный состав приводился в порядок после весенних боев и занимался боевой подготовкой.

Впервые после тяжелой зимы личный состав батальона, выйдя во второй эшелон, получил возможность хорошо искупаться и пройти через «вошебойку». Очень мы все завшивели, и подвижное санэпидотделение во главе с ленинградкой Лидочкой Самариной – товарищем старшим лейтенантом медслужбы – очень хорошо поработало. Могу с уверенностью сказать: после этого в батальоне вшей не было, а у меня – до самого конца войны.

В начале июня 1942 года командир полка, к этому времени подполковник Запирич, приказал мне провести батальонные учения с боевой стрельбой. Учение я провел, видимо, хорошо. А присутствовавший командир дивизии полковник П. В. Гнидин объявил мне, что я скоро буду начальником штаба полка. Я согласился. Однако на второй день батальон был поднят по тревоге и получил задачу сменить подразделения отдельной морской бригады и занять оборону восточнее Куйдо-болота до Ур-озера протяженность семь километров по фронту. Так начался новый этап боев в обороне. Это несколько задержало мое назначение.

Сюда, на этот участок, вскоре прибыл ко мне в батальон командующий 7-й отдельной армией генерал-лейтенант Трофименко [14]. Внешне очень красивый человек, спокойный, выдержанный. Ни разу за время нахождения в батальоне не повысил голоса, очень подробно интересовался делами батальона, очень много интересовался лично мною. В батальоне мы его угостили обедом из лосятины – накануне лось подорвался на мине. Накануне приезда командующего армии мне наговорили много страшилок о его поведении. Предупредили, что он ходит по переднему краю во весь рост, пулям не кланяемся и не терпит суетливых и трусливых офицеров.

Я его встретил у подножия высоты, где размещался мой батальонный НП, доложил и предложил пройти наверх, на НП, и стал его вести не по траншее, а прямиком в гору. Что тут началось… Командир дивизии кричит: «В траншею!» – командир полка тоже… Командующему стало как-то не по себе, и он говорит мне:

– Хочу посмотреть, как у тебя траншеи сделаны, – и я с удовольствием повел его на НП по траншее.

Ему у меня понравилось, и он объявил о моем назначении начальником штаба 116-го стрелкового Новороссийского краснознаменного полка 21-й стрелковой дивизии. В конце июня 1942 года я сдал батальон своему заместителю капитану Лобову. Итак, прощай мой боевой 1-й батальон 326-го Верхне-Удинского стрелкового полка…

Перед отъездом к новому месту работы я прибыл на командный пункт 326-го полка попрощаться с товарищами. Начальником штаба полка был мой дорогой друг Коля Жаренов, он был уже опытным оперативным работником. Я ему говорю:

– Коля, с чего начать, ведь я ничего не знаю? Это же большой аппарат, с бумагами и так далее.

Он мне говорит:

– Бумаги есть разные – входящие и исходящие. Так вот, те, которые приходят от начальства, – это входящие, а те, которые ты сам пишешь и отправляешь, – это исходящие.

Вот с такими багажом в неполные 22 года я отправился принимать штаб полка.

Мне повезло. Прибыв в полк, я встретил командира полка майора Владимира Петровича Кострова, моего старого знакомого по 326-му полку, очень опытного штабного работника. Так вот, первое время, почти два или три месяца, не глядя на войну, я каждую бумажку переписывал по два-три раза, а иногда и более. Спасибо Володе Кострову, с его по мощью я стал в последующем неплохим работником штаба и почти из 50-летней службы в армии более 20 лет прослужил на штабной работе в разных штабах – от полка до округа и до начальника управления Министерства обороны.

Целых два года мне выпало служить в 116-м полку. Поэтому познакомлю читателя с другими моими сослуживцами (запись из дневника):

«Комиссар – старший батальонный комиссар Кривич (все звали его Кузьмич, а некоторые – Василий Теркин).

Заместитель командира полка по снабжению – майор Картешкин (из командиров транспортных рот).

Первый помощник начальника штаба (ПНШ-1) – старший лейтенант Пашкевич.

ПНШ-2 – майор, фамилию забыл, очень хорош. Его заменил младший лейтенант Голев.

ПНШ по связи – капитан Федотов.

Начальник химслужбы полка – старший лейтенант Галущенко.

Начальник инженерной службы (полковой инженер) – капитан (усатый) Сумароков.

Парторг – капитан Миша Попов (из Омска).

Агитатор-пропагандист – капитан Шавыров (из Ленинграда).

Оперуполномоченный – Иван Иванович Шабухин (он вскоре заменен на Курашова).