Иван Бессмертный - Силуэты разведки

— Кто-то из ваших коллег сказал мне, что вы даже один год отучились в Колумбийском университете.

— Да, это правда. На курсах повышения языковых знаний. Учился еще и на курсах при ООН. Хотя, между нами говоря, эти курсы были мне не очень-то и нужны. Что-что, а язык-то я знал блестяще. Но на курсах я числился, изредка там появлялся. Работы было столько, что отвлекаться на курсы не было ни желания, ни времени. Но, тем не менее, в конце года мне прислали бумагу: приглашаем вас на сдачу экзаменов. Я пошел. Сдал экзамен. Вскоре меня письменно извещают: несмотря на то, что в течение года ваши знания оценивались на двойку (оно и понятно, ведь я не ходил на занятия), мы с удовольствием сообщаем, что экзамен вы сдали на «отлично».

— Но вернемся к вашей работе. Чем еще вы занимались в Америке? Все время, наверное, работали с агентурой?

— Это, само собой разумеется. Каждый оперативный работник спецслужбы, он обязательно работает с агентурой. А как же иначе? Хотя американцы много важнейшей информации о Союзе получали из прессы: они читали и анализировали все полученные издания, вплоть до районных газет. У них огромный аппарат на этом сидел. Мы же, в основном, работали с агентурой.

— И об этом, пожалуй, ничего не сможете рассказать.

— Конечно, нет. Одно дело говорить об Абеле и Пауэрсе, которых меняли, о которых писали газеты, и о которых все говорили, и совсем другое — говорить о людях, которые не провалились, о людях, которые и сегодня работают.

Надо сказать, что американцы нас всегда уважали и продолжают уважать и сегодня, несмотря на то, что Союз распался. Это сражение не мы проиграли…

— Аркадий Николаевич, может быть, все-таки вы хоть немного расскажите о своей работе с украинскими националистами, проживающими в США.

— Сегодня, наверное, уже ни для кого не является секретом тот факт, что Центральное разведывательное управление очень активно использовали украинскую эмиграцию в работе против Союза. При этом не стоит забывать, что многие оказавшиеся в Америке украинцы, бежали туда с фашистским обозом. То есть это были украинские коллаборационисты, сотрудничавшие с фашистами. Во многих из них руки были по локти в крови, и ЦРУ использовало их, как только хотело.

Да, я встречался со многими из них. Некоторые охотно рассказывали обо всем, что им известно — и какие задания им дает ЦРУ, и какие конкретно акции планируются против Союза. Иногда эти встречи происходили в украинских магазинах.

— Ваши информаторы знали, что вы офицер КГБ, или же вы использовали их «втемную»?

— Знали, конечно. Дело в том, что во время Карибского кризиса, когда мы обеспечивали конфиденциальность переговоров Микояна, мне пришлось открыто контактировать с ЦРУ — и вскоре об этом появились газетные публикации, более того — в газетах появлялось мое фото. Тем не менее, мне не пришлось уехать, я продолжал работать. Правда, теперь уже приходилось считаться с тем, что постоянно пребываю под наблюдением. Иногда, чтобы скрыть, кто же именно из украинских эмигрантов, является моим агентом, приходилось иметь десятки других, совершенно бесполезных для меня встреч. Из таких, бесполезных, особенно запомнились мне встречи с одним из лидеров украинских националистов Евгеном Стахивым, с писателем Кравцивым, да и с целым рядом других известных деятелей националистического, антисоветского движения. Как-то, помню, публично поспорил с Стахивым. Он обвинили меня, что, мол, я занимаюсь пропагандой. А пропаганда состояла в чем? Как-то я привез из отпуска набор пластинок «Запорожець за Дунаем» и подарил хозяину магазина. Все присутствующие были в шоке: мол, как это — в Советском Союзе вышла пластинка на украинском языке?.. И тут присутствующий Евген Стахив, так ехидно улыбаясь, спрашивает: «Що це ви такий подарунок коштовний даруєте?» Я говорю: «У нас, в Радянському Союзі, ця платівка коштує сімдесят копійок». Евген говорит: «Та що це ви таке кажете? Хиба це можливо? Це ж пропаганда!» И тут же стоит компания, все ожидают, что я скажу. Говорю: «Євген, а чи не пішов би ти на х * *!» Все рассмеялись. Говорю: «Ти поїдь на Україну, подивись, що там робиться, а потім будеш розмірковувати — що пропаганда, а що — ні.» На таких вот разговорах часто все и останавливалось, и дальше этого дело не шло.

— Теперь расскажите об американской «наружке».

— Наружное наблюдение велось чуть ли не постоянно. Однажды шеф пригласил меня к себе и говорит: «Ты меня просто пугаешь, за тобой вчера ходила бригада «лаен». Это спецуправление, которое обычно выезжает на задержание.

— Вы не уходили от «наружки»?

— Нет, никогда. С «наружкой» шутить не стоит. Были случаи, когда некоторые «горячие головы» пытались с ней поиграть, но это, почти всегда, довольно плохо заканчивалось. Одному нашему шины пробили, другому — тормоза испортили, в результате чего случилась авария, и наш сотрудник оказался на больничной койке. Так что баловаться с «наружкой» всегда чревато последствиями. Сотрудники «наружки», кстати, очень ценили, что от них не уходишь. Они же тоже отчитываются.

В Америке я проработал три года. И в 1963 году мое руководство решило, что «моя стажировка» закончена, и мне пора уже работать на более серьезном участке, но… в другой стране.

— С Америки вас сразу же направили в другую страну или же дали какое-то время для передышки?

— Передышка длилась несколько лет. Это время я работал в Киеве. Потом меня снова пригласили в Москву и отправили в Сингапур.

— Чем вы занимались в этой стране?

— Все тем же. Опять же противостояние с ЦРУ. Там были наши торговые и некоторые политические интересы. Сингапур — страна транзитная. Через нее летают и плывут в Австралию, в Индонезию, в Новую Зеландию. То есть это пункт пересечения международных дорог. Приходит, например, корабль. На нем — шестьсот туристов. Многие из них — бизнесмены, ученые, представители политической элиты. Наши возможности по сравнению с американцами были ограничены. Например, у второго секретаря посольства США, он же был — резидентом ЦРУ, — бесплатная вилла. А у нас все жилье такое, что пригласить туда кого-либо было просто неудобно. Потому, если возникала необходимость устроить застолье, мы использовали для этого рестораны.

Когда я приехал в Сингапур, американцы уже знали, что прибыл сотрудник советской спецслужбы.

— Почему так?

— Все из-за того же Карибского кризиса. Тогда мне открыто пришлось контактировать с офицерами ЦРУ.

А здесь, в Сингапуре, вскоре после моего приезда, на меня вышел секретарь посольства США. И мы с ним три года дружили. Он тоже разведчик. Работал, в основном, по нашим студентам, которые обучались в местном университете, да и по всей советской колонии. Моя задача была — как можно больше знать и предотвращать вербовку кого-либо из работников посольства.