Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии

Сам Альфрид в одном из интервью сказал, что в обстановке послевоенной Германии «наши заводы работали, так сказать, порознь и утратилось чувство общности. Задача заключается в том, чтобы снова их объединить и создать новую центральную администрацию».

На практике же его решение означало, напротив, скорее децентрализацию.

Крупп решил, что лучший способ борьбы с бюрократией – создание своего рода федерации, превращение его империи в содружество, где бы «индивидуальная инициатива сочеталась с беспрекословным повиновением». Эссен оставался центром фирмы, и во вводной главе новых правил говорилось: «Руководят всей фирмой владелец или его генеральный уполномоченный». Был создан исполнительный совет из пяти членов, которому подчинялись 28 основных компаний и 52 филиала. Каждая имела технического директора и коммерческого директора. Каждой предлагалось работать самостоятельно. Их рабочие и служащие уже не считались крупповцами. Сама по себе эта реорганизация могла быть эффективной, поощряя своего рода здоровую конкуренцию внутри концерна, хотя сохранялось общее руководство. Однако и при составлении своих новых правил управления Альфрид Крупп постарался сохранить многое из духа и даже стиля правил, созданных Альфредом Великим. Вот например: «Каждый работник имеет право отстаивать свои идеи, но до тех пор, пока совет директоров не примет соответствующего решения. Тогда он должен подчиниться, вне зависимости от того, согласен или нет с этим решением». Альфрид был, можно сказать, «поздним ребенком» кайзеровской Германии – кайзер даже стал его крестным отцом, – и многое связывало его с эпохой прадеда. Альфрид не ладил с отцом и редко вспоминал деда. Теперь, после смерти Берты, он словно встал рядом с Большим Круппом (которого, кстати, крестили тоже именем Альфрид, но в приступе англомании он переименовал себя в Альфреда). Правнук походил на своего предка и в частной жизни, и в авторитарной идеологии; голос старика не заглушили три войны, унесшие 200 миллионов жизней и оттянувшие в военные бюджеты до триллиона долларов.

Сравнивая уставы 1872-го и 1958 годов, составленные Альфредом-старшим и Альфридом-младшим, начинаешь верить в переселение душ.

На новой схеме концерна были обозначены все его филиалы, как и отношения подчинения и взаимозависимости; однако в правом нижнем углу оставался незаполненный прямоугольник с подписью: «Основная сфера». Он символизировал «отчужденную» собственность, которую Крупп в свое время обязался продать к 31 января 1959 года. Он так и не примирился с Мелемским соглашением шестилетней давности. Однажды я напрямую спросил его: он что, вообще не собирается держать свое слово, которое дал комиссарам союзников, – продавать заводы? Крупп ответил в своей уклончивой манере, сославшись на заветы прадеда: «В нашей фирме уже полтора столетия известно: если хочешь варить хорошую сталь, придерживайся принципа вертикальной интеграции». Но речь-то шла не об интеграции, а о том, что он обещал перед всем миром не производить больше стали, хорошей или плохой. Впрочем, и другие люди, поднимавшие этот вопрос, получали примерно такой же ответ. Что касается прибылей, то он и так уже снова стал мультимиллионером. Однако Альфрид был именно «производителем стали по рождению, воспитанию и призванию» – это его слова. «Каждый должен заниматься своим делом».

Один предприниматель, хорошо знавший Альфрида, говорил по этому поводу: «Ему следовало продать эти предприятия. Но если вы хотите понять Круппов, надо усвоить: они не сдаются. Он хочет во всем хранить традиции семьи. Мало того, он считает, что Третий рейх отстаивал правое дело, и капитуляция была предательством по отношению к фюреру».

После подписания соглашения с союзниками Альфрид имел возможность с выгодой продать отчужденную собственность. Предложений с немецкой стороны не поступало – для немецких магнатов было делом чести не начинать торгов по этим заводам или шахтам. Однако проявили интерес в Голландии и в Америке. Альфрид отверг их предложения, и банкиры, управлявшие спорным имуществом, с ним согласились – компенсация, по требованию Круппа, должна была составить 70 миллионов, а ему давали значительно меньше. Да едва ли кто из иностранных капиталистов мог бы вложить такую сумму в собственность в чужой стране с враждебно настроенным населением. Был еще такой путь, как акционирование спорных предприятий, что могло бы принести очень большие доходы, учитывая престиж Круппов, но хозяин концерна воздержался и от этого. Макклой с неудовольствием отметил: «Немцы пытались добиться, чтобы я вмешался и помог как-то аннулировать это соглашение, но я всегда говорил, что он пошел на него добровольно и должен его соблюдать». Что касается западногерманского правительства, то оно находилось в затруднительном положении. В обмен на признание полного суверенитета и членство в НАТО, Аденауэр неохотно согласился на признание указа союзников до демонополизации, а значит, и на признание Мелемского соглашения. Понимая, что идет в ловушку, канцлер оговорился, что, поскольку срок действия этого указа должен истечь через несколько лет, он «оставляет за собой право вновь поставить эту проблему в подходящее время».

Года через три Альфрид напомнил канцлеру об этом и отметил в одном из редких публичных выступлений: «Если мы смиримся с тем, что наша огромная интегрированная промышленность начнет сокращаться и распадаться, то едва ли можно ждать, что и другие страны последуют нашему примеру. Чтобы вытеснить немцев с мирового рынка, они будут использовать тот же метод дешевого, эффективного производства, который немцы же и изобрели». Аденауэр знал, что ни один германский канцлер до сих пор не мог успешно состязаться с Круппами. Он и сам считал, что Крупп отчасти прав. Однако канцлер отличался реализмом и не был игрушкой в руках индустриальных магнатов.

Концентрация производства в ФРГ шла довольно успешно. В это время появился газетный отчет о том, что Крупп и Бейц прибыл в Бонн, чтобы просить у правительства помощи по экономическому вопросу. Они хотели снять с себя данное союзникам обязательство о продаже стальных заводов в 1959 году. Пока владелец рассказывал о финансовых трудностях, которые фирма переживала из-за этого решения союзников, Бейц напористо требовал от канцлера ответить: разве Круппы являются гражданами второго сорта и не имеют в Германии права на свободный выбор рода занятий? Канцлер сказал, что ему нужно время для поисков разумного выхода, а Бейц стал грозиться, что они дойдут до федерального суда. Конечно, это были только декларации. Согласно Парижскому пакту 1954 года (ставшему частью западногерманской конституции), ФРГ обязалась уважать Мелемское соглашение. Поэтому в суде трудновато было бы чего-то добиться по этому делу.