Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии

Шиллер подчеркнул, что данная акция носит исключительный характер, и не стоит ожидать, что таким образом создается прецедент для других бизнесменов. Кроме того, «все это делается только силами немногих банков», а правительство даже не будет представлено в наблюдательном совете. Один немецкий репортер взял интервью у Штрауса, министра финасов:

«В о п р о с. До сих пор правительство избегало благотворительных акций. Что же особенного в деле Круппа?

О т в е т. Крупп пострадал от последствий войны больше других. А после освобождения из заключения он проявил великодушие к рабочим, оставшимся без места после войны, и оказывал им денежную помощь.

В о п р о с. Можно ли сказать, что правительство таким образом платит своеобразный долг национальной благодарности?

О т в е т. Фирма Круппа – самый важный для нас концерн, находящийся в индивидуальной собстовенности.

В о п р о с. Вы попросили Круппа опубликовать баланс своей фирмы?

О т в е т. У нас нет для этого законных полномочий. И Крупп не обязан это делать.

В о п р о с. А что, если Крупп не выполнит поставленных ему условий?

О т в е т. Мы исходим из того, что фирма выполнит договорные обязательства».

Иностранные корреспонденты сделали вывод, что и боннское правительство выполняет свои обязательства перед династией, которая всегда сохраняла верность государству и сыграла особую роль в истории немецкой промышленности. Газетчики повторяли сочиненные кем-то куплеты:

Альфрид Крупп получил деньги, но такой ценой, которая не приснилась бы Альфреду Великому и в страшном сне. Теперь уже не было единственного собственника. Правнук, живущий в иное время, вынужден был совершить отречение.

Официальная церемония преобразования прошла на вилле «Хюгель» 1 апреля, в день, который в Руре, как и везде, считается днем розыгрышей. Но в тот день сотрудники и руководители концерна не были склонны веселиться. Да и погода, скорее осенняя, чем весенняя, не располагала к этому. Оставалось около четырех месяцев до шестидесятилетия владельца фирмы. Казалось, Альфрид быстро постарел за последнее время. Несколько секунд он молча стоял перед собравшимися, седой, костистый, измотанный человек.

Он сказал, что помнит о социальной ответственности своей семьи и гордится ею. Исходя из своей ответственности и «в соответствии с экономической необходимостью времени», он принял решение о преобразовании концерна в акционерную компанию. В заключение заявил, что «выражает благодарность банкам, правительству и Бейцу за помощь», а также сыну Арндту «за проявленное им понимание необходимости реорганизации». На этой прощальной церемонии Альфрид Крупп практически в последний раз выступил в роли главы концерна и за руку попрощался со своими гостями и помощниками.

Недели через две Альфриду следовало объявить о создании наблюдательного совета. Как и следовало ожидать, в него вошли Абс и Крюгер из «Дрезденер-банка». Кроме того, были названы профессор Людвиг Райзер, Бернард Тим, исполнительный директор одной из ведущих химических корпораций Общего рынка, доктор Лейсинк, консультант правительства по науке и развитию, и президент Союза металлистов ФРГ Бренер. В списке было также имя Бертольда Бейца, однако, к удивлению многих наблюдателей, совет не утвердил личного выбора экс-владельца фирмы. Вместо этого был избран бывший работник фирмы Круппа, сын одного из рурских магнатов, сорокасемилетний Гюнтер Фогельзанг. Он участвовал еще в реорганизации Бохумского синдиката. Его назначили главным советником. Не страдающий избытком эмоций Фогельзанг определил свою задачу следующими словами: «Вот поставим диагноз, и я пропишу пациенту лечение». Тогда же Крупп подписал документ, согласно которому причитающийся Арнду доход в четверть миллиона долларов в год должен обеспечиваться основным промышленным производством фирмы, и после кончины самого Альфрида Арндту должна быть выплачена аналогичная сумма в Аугсбургском отделении крупповского финансового управления.

Новый совет взялся за дело. Из ближайших целей не делали тайны: надо избавиться от бывшего главного администратора, а затем от угля и от стали – именно в таком порядке. Бейц, игравший долгое время роль босса и действовавший от имени Альфрида и даже от имени государства, утратил былое положение. Он мужественно воспринял происшедшую перемену, заявив в одном из интервью: «Через три-четыре года мы будем (он всегда говорил «мы», имея в виду себя и Альфрида) – мы будем даже рады, что сейчас приняли такое решение, хотя бы и под внешним давлением… Лекарство бывает горьким, но хочешь поправиться – пей. Мы с господином Круппом и сами уже восемь лет работали над созданием фонда, и провели бы это дело первоклассно! Потом вмешались внешние силы, и без нас результат оказался не блестящим. – Потом Бейц приободрился и закончил уверенно: – Ну ничего, из этого мы выйдем более сильными, чем прежде».

Он снова ошибся. Его собственное будущее не обещало ничего «блестящего», а Крупп, чья судьба тем летом находилась в центре споров среди бизнесменов, журналистов, политиков всего мира, никак не мог бы выйти «сильнее, чем был прежде», потому что не собирался выходить «из всего этого».

Незадолго до летнего солнцестояния Альфрид Крупп составил завещание. Душеприказчиками Крупп назначил Арндта, Бейца и одного из своих адвокатов, фон Шенка. В воскресенье 30 июля 1967 года в десять часов вечера Альфрид Крупп скончался. Это была самая утомительная ночь для крупповской пресс-службы со времен кончины Фрица в 1902 году. Теперь, как и тогда, им понадобилось двенадцать часов, чтобы сочинить информацию для прессы, но все равно были расхождения. Единственное, в чем они сходились с раздражающим постоянством, так только в том. что роскошный, изысканный, оформленный в стиле модерн особняк Альфрида в парке именовали «домиком». Причина же смерти оставалась загадкой. Один писал, что он умер скоропостижно, другой – что Крупп страдал неизлечимой болезнью, третий – что Альфрид вообще ничем не болел. Вроде бы он уже две недели не выходил из комнаты, и рядом была только сиделка. Сын его Арндт только что давал очередное интервью, в котором критически отозвался о пользе следования семейным традициям. Арндт был светским молодым человеком, «гражданином мира», а немцем лишь по имени. Настоящие немцы соблюдали свои традиции, и в понедельник во всей Рурской области в знак траура были приспущены национальные флаги и флаги концерна Круппов. Из разных районов страны и из-за границы присылали письма с выражениями соболезнования на имя «нового хозяина», хотя никто не знал точно, кто теперь является хозяином.