Нерин Ган - Ева Браун: Жизнь, любовь, судьба

Госпоже Ильзе Браун-Михельс:

Ожерелье бриллиантовое с солитером — 1; брошь — она же кулон, платиновая — 1; кольцо бриллиантовое — 1; часы платиновые (с монограммой фюрера) — 1; букет маргариток бриллиантовый — 1.

Ей также полагались:

1. Дом на Вассербургерштрассе 12 со всей обстановкой, коврами, столовым серебром, фарфором и бельем. 2. Автомобиль «фольксваген» — 1. 3. Половина моих платьев, пальто, шуб, нижнего белья, туфель с передачей (на выбор) пяти платьев, одного пальто и трех пар туфель госпоже Герде Остермайер. 4. Следующие картины: Боненбергер — «Каштаны, цветы и плоды»; Памини — «Римский пейзаж эпохи античности»; Боненбергер — «Портрет Евы Браун».

Лист 5.

Госпоже Гретль Фегелейн:

1. Все письма фюрера ко мне и черновики моих писем к нему. 4. Половина моих платьев, пальто, туфель, белья и пр. кроме шуб с передачей (на выбор) пяти платьев, одного пальто и трех пар туфель госпоже К. Фишингер. 5. Столовая на двенадцать персон, в настоящее время ремонтируется. 6. Все фотоальбомы. 7. Кинокамера «Сименс» с проекционным аппаратом и экраном — 1. 8. Следующие картины: акварель кисти Адольфа Гитлера — 1; Боненбергер — «Портрет фюрера»; Бамбергер — «Североитальянский пейзаж»; «Голова девушки» (подарок ройхсляйтера Бормана).

Лист 6.

Господину Фрицу Брауну:

1. Автомобиль «мерседес» с гаражом в Оберзальцберге — 1. 2. Бинокль — 1. 3. Картина: Муллей — «На дне долины».

Госпоже Франциске Браун:

1. Половина моих шуб, туфель (на выбор), чемоданы. 2. Следующие картины; а) художник Тициановой школы; «Венера, Эрос и Фавн», 6) Книрр — «Портрет фюрюра»; в) Рейнгарт — «Два цветка». 3. Следующие ковры; гобелен работы Анбуссона — 1; самаркандский ковер — 1. 4. Все наличные деньги за вычетом жалованья госпоже Миттельштрассер и Пауле Миттермайер».

Остальные вещи, картины и драгоценности предназначались подругам Евы и ее сослуживцам.

Ильзе отметила в дневнике, что на Рождество 1944 года в Бреслау видела страшный сон: будто ее сестра стоит, охваченная пламенем, и улыбается, а вокруг все больше и больше крыс; затем столб огня, и она навсегда исчезает… Ильзе проснулась с жутким криком. За окнами грохотали разрывы бомб.

Когда Ева Браун узнала, что Гитлера будет оперировать профессор Эйкен, она была не в состоянии больше дня пробыть в Берхтесгадене. Из-за возникших на голосовых связках небольших опухолей он не мог говорить. Ева непременно хотела вместе с ним провести Рождество. К этому времени Гитлер уже перебрался из ставки в Берлин. В его спецпоезде все окна плотно занавесили, чтобы у него окончательно не испортилось настроение: слишком велики были разрушения.

В Берлине Ева уже полностью осознала всю серьезность ситуации. Она увидела бесчисленное множество разрушенных домов, наполовину рухнувший фасад министерства пропаганды, сильно поврежденное здание министерства иностранных дел. Ее сразу же предупредили, что не следует слишком близко подходить к отелю «Кайзерхоф», ибо он вот-вот развалится, как карточный домик. Но Кейтель твердо обещал вскоре одержать новую победу: «На Рождество мы войдем в Антверпен, и американцы в панике разбегутся», В свою очередь, Гитлер, которого Ева, разумеется, считала самым гениальным полководцем в мире, постоянно уверял: «Еще никогда я не был так близок к победе». Поэтому нет ничего удивительного в том, что Ева вскоре полностью прониклась его оптимизмом.

Миллионы немцев думали и действовали так же, как и она.

Минуло Рождество, и наступил новый 1945 год. Германское наступление в Арденнах не принесло ожидаемого успеха. Уже через несколько дней союзные войска сумели остановить его. Закрепившиеся ранее на рубеже Вислы советские войска начали новое наступление с баранувского плацдарма и быстро прорвали германские оборонительные линии. Все попытки изменить обстановку оказались бесполезными. Ева пришла в ужас, прочтя состоящую всего лишь из одной строчки срочную телеграмму от Ильзе: «Я вынуждена бежать из Бреслау…»

Утром 21 января старшая сестра Евы сошла на Силезском вокзале с переполненного перепуганными, измученными людьми поезда. Она еле стояла на ногах, поскольку не спала три ночи. Почти все свои вещи она была вынуждена оставить в Бреслау. Автомобиль доставил Ильзе в «Адлон», считавшийся самым роскошным отелем Берлина. В нем когда-то жила Ева до своего переезда в рейхсканцелярию. Вскоре позвонила Ева и попросила извинения за то, что не смогла поселить ее в рейхсканцелярии: «У нас все занято военными, нет ни одного свободного места, но вечером мы обязательно поужинаем вместе».

В малой библиотеке стол накрыли на троих, но Гитлер в последний момент не пришел, сославшись на необходимость срочно провести оперативное совещание. За ужином Ильзе, чувствовавшая себя совершенно разбитой, долго жаловалась на войну, на вторжение большевиков и на бросившего ее мужа. «Бреслау нам не удержать. Они захватят всю Силезию, всю Германию. Ты хоть знаешь, что тысячи людей вынуждены бежать по заснеженным дорогам, спасаясь от врага? Твой фюрер тащит тебя в пропасть, а заодно и всех нас…»

«Да ты с ума сошла! — возмущенно воскликнула Ева. — Как ты смеешь говорить так о фюрере. А ведь он оказался настолько великодушным, что пригласил тебя пожить в Оберзальцберге до возвращения в Бреслау…» Она схватилась за грудь и медленно опустилась в кресло. Лицо ее побелело. Вот уже несколько месяцев она постоянно жаловалась на боли в сердце и горько раскаивалась в том, что долго принимала прописанные доктором Мореллом успокоительные таблетки. Постепенно Ева пришла в себя и на прощание холодно кивнула сестре и легонько коснулась губами ее щеки. Разве могла она знать, что больше они никогда не увидятся.

Через несколько дней Гитлер попросил Еву вернуться в «Бергхоф». «Я в любую минуту могу отправиться на фронт, и потом, ты здесь всем мешаешь. Нужно все время принимать жизненно важные решения, и если я еще буду думать о тебе… Возвращайся в «Бергхоф», и я хоть буду спокоен за тебя. Но только не приезжай больше в Берлин… Обещаю, что на Пасху я приеду к тебе».

Еве ничего не оставалось, как подчиниться. В «Бергхофе» она тут же сказала домоправительнице, что собирается отвезти в Мюнхен кое-какие вещи и обеих собак, повидать родителей и друзей и отметить там свой день рождения. Но именно 6 февраля Мюнхен бомбили особенно сильно, и празднование пришлось перенести на следующий день. На небольшой вилле на Вассербургерштрассе, превратившейся вечером 7 февраля в островок благополучия в море бедствий, собралось очень много народу. С трудом передвигавшаяся из-за беременности, Гретль собралась с силами и тоже пришла повидать сестру. На огонек заглянули также несколько работавших когда-то вместе с Евой сотрудниц фотоателье Гофмана и жена доктора Брандта Анни. Ева с гордостью демонстрировала гостям подаренное ей Гитлером бриллиантовое колье с топазом.