Кристиана Дерош-Ноблькур - Тутанхамон. Сын Осириса

Что касается изображения головы священной коровы богини Хатхор среди густых зарослей папируса, то оно, вероятно, связано с одной очень древней легендой, которая существует в трех вариантах и берет свое начало в мифе о Горе. Хесе, корове, второй ипостаси богини Исиды, матери Анубиса, отождествляемого с Гором, родной сын перерезал горло. Убийца был наказан, его кожа с мясом отделены от костей, и бог Тот восстановил порядок. Из кожи преступника богиня сделала знаменитый небриде, который, как известно, принадлежал богу Анубису, и наполнила его мазью, сделанной из ее молока, которая позволяла восстанавливать плоть умерших и их кожу. Именно эту мазь богиня-мать Исида давала мертвому, который, таким образом, становился ее сыном Гором.

В черных сундуках помещалось множество черных статуэток ушабти – некоторые покрыты золотом практически полностью, за исключением их лиц, другие – с элементами из драгоценного металла, – изображавшие умершего царя. Это, так сказать, были его слуги, но не в нашем, современном понимании. Скорее они воплощали определенные аспекты умершего человека и помогали ему в разных непредвиденных ситуациях, являясь на его зов. Возможно, в древние времена в Египте, как это бывало с другими цивилизациями, царских слуг систематически предавали смерти, когда умирал их хозяин.

Чтобы помочь умершему восстать и заново родиться, на дне гробницы помещалась в саркофаге большая плоская статуя Осириса, посыпанная смоченными водой зернами. Зерна вскоре прорастали, и их молодые побеги обещали дать обильный урожай. Этот магический обряд призван был воссоздать процесс воскрешения. Тело, которое должно было самовосстановиться, имело серебряные кости своего отца и золотую кожу и плоть, унаследованные от матери; вероятно, чтобы подчеркнуть постоянство этих элементов, в двух саркофагах, помещенных один в другой, лежала статуэтка Аменхотепа III, отца царя, и локон царицы Тии. Все было сделано для того, чтобы подготовиться к новому рождению.

После первых двух этапов путешествия – в Саис и Буто – третья остановка делалась в Менде, в восточной части дельты Нила, где был вновь воздвигнут столп джет и голова воссоединилась с позвоночником принесенного в жертву бога; на этом месте неродившееся существо получало две свои души: душу прежнего тела, Осириса, и душу нетленного тела, Ра.

С этими двумя сущностями, соотносимыми с зародышем, можно связать два аспекта индивидуальности умершего человека и два принципа, один из которых является мужским, а другой, вероятно, женским: половой орган мужчины и вульва, или, иначе, две царские короны. Этим двум принципам соответствовали две плаценты, упоминаемые в текстах, из которых одна, невидимая, оставалась при рождении «неявленной формой царя». Если принять сказанное в качестве основы египетских погребальных обрядов, тем более что подобные верования широко распространены по всей Африке, то можно понять, почему два небольших саркофага с именем Тутанхамона содержали мумии двух семи-восьмимесячных зародышей, один из которых был, судя по всему, женского пола. Трудно поверить, чтобы среди специально подобранных артефактов нашлось место для двух мертворожденных (предположительно) детей Тутанхамона и Анхесенамон. Почему царские дети, умершие раньше своего отца, были погребены в его гробнице? Нет никаких доказательств, опровергающих или подтверждающих эту гипотезу, однако характер архаичных ритуалов в дельте Нила заставляет рассматривать миниатюрные мумии как эквиваленты двух плацентарных (хонсу) изображений в могиле Хоремхеба, где равно как и в разграбленных гробницах Аменхотепа II и Тутмоса IV, сохранились также отдельные предметы, непосредственно связанные с этими ритуалами.

Подобно Гору, в болотах Чеммис божественная ипостась фараона до своего нового рождения подвергалась всевозможным опасностям. Исида должна была присматривать за ним, и «хозяйке двух очагов» полагалось раздувать пламя факелов и светильников, дабы рассеять тьму и разогнать ее порождения. Для того чтобы бог Шед, подобно Гору, спасителю, мог разделаться со злодеями, прячущимися в тени, в гробницу помещали легкие охотничьи колесницы, луки и стрелы. Мерзкие демоны были представлены в образе животных, пронзенных стрелами и искусанных собаками (подобные изображения можно видеть на колчане около колесниц). Также повсюду запечатлен гепард-защитник, преследующий врага.

Покрытые надписями с царскими титулами или магическими иероглифами, ларцы содержали украшения и драгоценности, которые призваны были ускорить «становление» фараона; глаз веджет сулил возрождение его существа; божественные ладьи были украшены символами солнца во всех формах, а скарабей, представляющий собой центральную часть имени царя, символизировал превращение на пути к новой жизни. Наконец, сам Осирис, или столп джет, символ восстановленного тела, занимал центральную часть свода: его окружали либо богини Нефтида и Исида, главные защитницы мумии, либо две богини Верхнего и Нижнего Египта (также отождествляемые с двумя плацентами), Нехбет, коршун Юга, и Уаджет, кобра Севера.

В свете сказанного становится понятно назначение маленького саркофага из черного дерева, поднесенного Майем, с изображением царя на смертном ложе. Он должен был оставаться в комнате, где проводились обряды возвращения к жизни, до тех пор, пока души мумии (две птицы по сторонам от тела на скульптуре Майя) не возвратятся в нее. Три четверти подземного путешествия, таким образом, оставались позади, и новое существо, все еще пребывающее во мраке, но уже пробудившееся к жизни, приступало к последнему этапу превращений, предшествующих его возрождению в образе солнца.

Именно поэтому бдительный Анубис, задрапированный в льняное полотно, взирал на золотые усыпальницы со своего сундука у входа погребальной камеры. На его шее сверкало ожерелье и нечто вроде шарфа, длинные концы которого падали на передние лапы. С Анубисом, шакалом с человеческими глазами, иногда сравнивали юных принцев. Согласно некоторым мифологическим текстам, Анубисом был сам Гор, также отождествляемый с божеством-ребенком Гарпократом. Его имя, каким мы его находим в джумилхакском папирусе, хранящемся в Лувре – Анп(у), – представляет собой иероглиф «А», обозначающий ветер; «Н» – воду; «П» – гибель, каменистую пустыню. По странному совпадению они оказываются атрибутами трех из четырех главных мест, которые умерший обязан был посетить во время своего путешествия по священным городам дельты Нила, Менде, Буто и Саиса.

Анпу-Анубис, часто именуемый Имуут, то есть «тот, кто находится в коже (или плаценте)», следовательно, представляет неродившегося ребенка, вроде Гора, младенца в зарослях папируса, в самом сердце чеммисских болот дельты Нила. Ему остается пройти последний ритуал, дарующий ему власть над огнем, прежде чем ступить за горизонт мира, уподобившись восходящему солнцу.