Николай Кротов - Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

Жаркие дискуссии у нас распространялись на вопросы кредитной политики, по вопросам взаимоотношения со странами бывшего СССР (на этом я остановлюсь отдельно), по поводу удержания стоимости рубля. В частности, в начале ноября на торгах Межбанковской валютной биржи произошло серьезное падение курса рубля. Курс рубля стал ниже 400 рублей. Это дало повод для моих критиков заявить, что ЦБ сознательно играл на понижение. Что было абсолютной инсинуацией. Центробанк пытался поддержать курс и вбрасывал доллары, однако валютный резерв ЦБ в то время не превышал 100 млн долларов! И мы не могли радикально изменить ситуацию. Можно было, конечно, продать эту валюту, вместо того чтобы покупать продовольствие и необходимые комплектующие для промышленности. Таким образом мы могли на некоторое время опустить курс, а дальше что делать? Тем более что я тогда не слишком обольщался относительно заинтересованности МВФ в стабилизации российской экономики через получение от них валютных кредитов.

Движения на ММВБ тогда не имели большой экономической подоплеки — осенью 1992 года крупные поставщики спирта в Россию, видимо, одновременно закупали большие партии популярного тогда спирта «Рояль». И им было совершенно все равно, по какой цене покупать доллары, — прибыль в любом случае была огромной.

16 ноября в бюджетную комиссию Верховного Совета мы передали подготовленный по поручению Верховного Совета РФ доклад «О мерах по стабилизации кредитно-денежной системы». В нем была представлена позиция Центрального банка — достаточно мягкая по отношению к производственному сектору и коммерческим банкам и значительно более жесткая в отношении госбюджета и кредитования правительства. В этом заключалось мое представление о том, что такое жесткая монетарная политика.

В декабре VII съезд основательно перетасовал политическую колоду: на авансцену вышли новые люди, а многие привычные персоны существенно поменяли свой статус. Гайдар был заменен на «крепкого хозяйственника» Черномырдина.

Несколько раньше, 16 ноября 1992 года, меня (по представлению Е.Т. Гайдара) указом «в соответствии с частью 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации» (даже не помню, что там написано) ввели в правительство, более того — ив президиум правительства. Потому что куда им без денег-то? В тот же день Ельцин подписал два памятных указа — «О мерах по реализации промышленной политики при приватизации государственных предприятий» и «О продаже объектов приватизации за приватизационные чеки».

Еще более знаменательно, что указ «О включении в состав Правительства Российской Федерации Председателя Центрального банка» вышел в день открытия съезда Российского союза промышленников и предпринимателей. Возможно, правительство хотело взять меня в заложники перед ответственной схваткой на съезде с Верховным Советом. Но рассказывали и более простую версию. Очередной раз Борис Николаевич в субботу был в особенно приподнятом настроении, говорили, что в нем он пребывал уже три дня, поводом был удачно завершившийся визит в Венгрию. Трудовая неделя заканчивалась спонтанным подписанием большого количества указов и распоряжений. Среди них оказался и указ о моем назначении. По некоторым данным, в этот момент президент пребывал в хорошем настроении не один, а с Г.А. Бурбулисом и В.Ф. Шумейко. А с Владимиром Филипповичем у меня были неплохие отношения…

Версию об особом настроении президента в момент подписания указа косвенно подтверждает и нетрадиционный второй (и последний) пункт, гласящий, что «указ вступает в силу с момента его подписания». Кстати, эксперты тогда спорили, что значит — председатель ЦБ «введен в состав кабинета»? Он стал при этом членом кабинета?

Напоследок небольшая забавная история про одного из членов команды Гайдара. К нам как-то приходили в Центральный банк Ю.В. Яременко и В.В. Ивантер и предлагали провести для банка различные исследовательские, хозрасчетные работы. Разговорились об ученике Яременко — А.А. Нечаеве, бывшем тогда уже министром экономики. Юрий Васильевич говорил о нем в общем неплохо, но со смехом рассказал о его суетливости. Очень хотелось Андрею Алексеевичу поскорее защититься — прибегал чуть ли не каждую неделю, спрашивал, когда же его выпустят на защиту. Яременко же предлагал соискателю поправить то одну, то другую главу, на его взгляд, работа была еще сырой. Наконец, защита состоялась, и буквально через две недели Нечаев прибежал ко мне и спрашивает: «А не доверите ли вы мне лабораторию?» Юрий Васильевич посмотрел на него и ответил: «Да я тебе не то что лабораторию, я тебе лаборантку не доверю».

Хочу коснуться и больного вопроса возврата населению долгов, образовавшихся вследствие обесценивания в 1991–1992 годах вкладов населения в связи с либерализацией цен по Гайдару. Скажу сразу: это очень сложная проблема, как с точки зрения экономики, так и морали. Я, безусловно, поддерживаю необходимость их возврата в той форме, какая будет обеспечивать интересы пострадавших людей. Будучи председателем Центрального банка, я имел такую же позицию и считал, что ответственность в этом вопросе несут государство и правительство.

Однако шли годы, и поначалу принятие соответствующего закона торпедировали крупные банки, представляющие так называемую семибанкирщину: «Менатеп», Мост-Банк, Онэксимбанк, Инкомбанк, «СБС-Агро», «Русский кредит», Альфа-банк и примкнувший к ним Борис Березовский со своим «ЛогоВазом». Они никак не хотели возвращать деньги населению, и Госдума не принимала закона о возврате вкладов. Правительство в то время заявляло: у населения была свобода выбора — можно было не класть деньги в банк, а вложить куда-нибудь или на что-то потратить. Но это же демагогия. Что можно было купить в те годы? Автомобиль? Квартиру? Смешно тем, кто помнит про дефицит. А во что вложить средства? Кроме того, и накопления-то в своей массе небольшие, как мрачно шутят, «гробовые».

Неверны разговоры такого рода: большая сумма у населения накопилась потому, что в прошлом правительстве деньги не считали, а выпускали столько, сколько нужно. Скажу уверенно: правительство не выпускало и не тратило денег больше, чем ожидался прирост сбережений у населения за год. Эти сбережения объективно просчитывались и были критерием определения величины расходов государства. С учетом вкладываемых населением денег в Сбербанк кредитовалось государство и делались инвестиции в различные отрасли народного хозяйства.

Кстати, я в те годы тоже пострадал, как и все. Правда, несильно, так как сумма вклада у меня была небольшой.

Там царь Кащей над златом чахнет.

Заводы стоят, одни гитаристы в стране, б…, работать никто не хочет!