Кристофер Хибберт - Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана

Стемнело, дождь усилился. Ночь прошла спокойно. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были падающие на крыши палаток капли дождя и скрип колес на влажной мягкой земле. В четыре часа утра звон колоколов в Севастополе призвал гарнизон на утреннюю молитву.

Незадолго до рассвета офицер штаба генерала Эйри капитан Эварт поскакал собирать доклады передовых частей. Во всех штабах ему заявили, что докладывать не о чем. Когда он приехал в расположение 2-й дивизии, солдаты, как обычно по утрам, отправились на поиски дров и воды.

Генерал Кодрингтон наблюдал за тем, как солдаты передовых пикетов и дозоров спокойно возвращаются в лагерь. Затем в тумане, который становился все более плотным и все ниже стелился над землей, послышались ружейные выстрелы. Сначала они были беспорядочными, как если бы передовой пост открыл стрельбу по ошибке, не разобрав, что же происходит в тумане. Но вскоре огонь стал более интенсивным. Теперь стреляла вся передовая позиция. Кодрингтон остановил возвращавшиеся пикеты и объявил в бригаде тревогу. Капитан Эварт, который с докладами командиров был уже на пути в штаб армии, поскакал обратно, чтобы выяснить, что происходит. В лагере 2-й дивизии его остановил генерал Браун, который приказал капитану немедленно отправляться к лорду Раглану и доложить ему, что армию атаковал противник.

Раглан воспринял известие с характерным для него спокойствием. В семь часов утра он был уже в седле и скакал сквозь туман на звук ударов артиллерии. Он знал, что от исхода этой битвы зависит судьба армии. Он также понимал, что, даже если союзники выиграют, тяжелое изнуряющее сражение заставит их зимовать в России. Он сделал, казалось бы, все для того, чтобы избежать этого. Сосредоточил все свои силы на осаде и штурме Севастополя. Французов, наконец, удалось убедить в необходимости штурма. Вечером этого дня он собирался обсудить с генералом Канробером детали предстоящего наступления, назначенного на 7 ноября. Но теперь, за два дня до штурма, он сам и его армия подверглись нападению. Он все поставил на карту и проиграл.

С того самого дня два месяца назад, когда армия заняла Балаклаву, Раглан понимал, что у него слишком мало сил для того, чтобы одновременно вести осаду города и защищаться самому. Надеясь избежать зимней кампании, он сосредоточил все свои войска, кроме 2-й дивизии и гвардейской бригады 1-й дивизии, на осаде города. Эти девять полков были всем, чем англичане располагали для прикрытия своего незащищенного фланга. Их позиции были неудобными и уязвимыми – Раглан знал и об этом. Два дня назад он писал о возможности наступления противника на 2-ю дивизию. Ее войска не оборудовали траншеи для обороны своих позиций. Было решено, что неровный, изломанный характер местности позволит солдатам действовать группами на открытой местности из-за естественных укрытий до прибытия подкреплений из района Севастополя.

Большая часть оборонявшихся войск была сосредоточена за естественными выступами, фронтом к реке Черной, которые в дальнейшем получили название Инкерманские высоты. Плоская вершина холма и его склоны, ведущие к реке, густо поросли колючим кустарником, растущим пучками и достигающим высоты 4 футов. Сама река спокойно несла воды через зеленые луга, резко контрастирующие с высящейся за ней серой скалой, на которой находились развалины Инкермана и штаб русской полевой армии.

Сам вид этой твердыни был величественным. «Таким образом, – писал один из офицеров, – они [русские] напоминали нам, насколько мы слабы». Позиция не была бы настолько уязвимой, если бы французские союзники согласились помочь англичанам. Раглан не раз обращался к ним с просьбой усилить оборону своего открытого фланга, но Канробер заявил, что не сможет выделить ни одного своего солдата до тех пор, пока не получит подкрепления. Французская армия к тому времени насчитывала около 40 тысяч человек, британская – около 30 тысяч, включая морскую бригаду. И хотя в английской армии было еще около 6 тысяч, а во французской – 5 тысяч турок, Раглан не очень на них рассчитывал, справедливо полагая, что боевой дух турецких солдат подорван после боя за Балаклаву. Поэтому он решил совсем не использовать турецких солдат в сражении, ожидая, что от них будет больше проблем, чем пользы.

Русская армия почти вдвое превосходила объединенные силы союзников. Начиная с октября русские под Севастополем постоянно получали подкрепление, и к 5 ноября под началом князя Меншикова находилась армия численностью около 82 тысяч солдат и офицеров. В течение последних недель предполагалось, что Меншиков вот-вот предпримет решительное наступление против осаждавших город союзников. Британские офицеры получали письма от родственников в Англии, в которых те, ссылаясь на знакомых в России, предупреждали об этом. О намерениях русских был осведомлен и британский посол, которому удалось ознакомиться с зашифрованным письмом Меншикова губернатору Варшавы, предназначенным для последующей передачи в руки царя. 4 ноября в пять часов пополудни соответствующие приказы были доведены до войск и населения Севастополя. Но у союзников не было агентов в городе, поэтому, когда на следующее утро в британском лагере услышали ружейную стрельбу и свист летящих снарядов, а темно-серые фигуры вражеских солдат появились в долине, никто еще не знал о намерениях русской армии.

План русского командования не отличался замысловатостью, и его можно было разгадать с самого начала сражения. Основные усилия войска под командованием генерала Данненберга должны были сосредоточить против позиций 2-й дивизии и гвардейской бригады, закрепившихся на Инкерманских высотах. Для того чтобы не допустить участия французских войск в битве, предполагалось нанести два вспомогательных удара. Перед защитниками Севастополя была поставлена задача совершить вылазку на левом фланге французов и навязать бой армии Канробера. В то же время князь Горчаков должен был совершить марш вниз по реке Черной в сторону Балаклавы и воспрепятствовать выходу дивизии Боске из района Сапун-горы, занимавшей господствующее по отношению к долине Балаклавы положение. Кроме того, при малейшей возможности гарнизон Севастополя должен был атаковать англичан на их позициях перед городом, не допуская переброски резервов на слабо укрепленный фланг, где разворачивались основные события.

Стоящий в районе сражения густой туман зачастую не позволял разглядеть противника на расстоянии нескольких ярдов и способствовал первоначальному успеху наступления русских.