Алексей Мясников - Московские тюрьмы

Дефицит трудовых ресурсов густо замешан на лжи и беззаконии руководства. Что же мы хотим от Петрова? Разве по своей вине он мается без дела? Какой ему прок держаться за место, если на соседнем заводе его возьмут с объятиями, если свои 150 рэ он везде найдет? Вольготно ему — лишь на первый взгляд. Это не так. Петров пьет не от хорошей жизни. Он не разгильдяй, его делают разгильдяем. Что может быть комичней пропаганды о цене рабочей минуты, об экономии, о коммунистическом отношении к труду, когда сплошь и рядом простой, когда на заводском дворе ржавеют импортные машины, а за труд или безделье плата примерно одна. Дайте рабочему работу и платите по труду — главное, что ему нужно. Больше сделай — больше получи. Ясно и просто. И Петров бы пахал, как вол. Сам, без пьянства и понуканий.

Но бьют по карману и опускаются руки. На тарифе не разжиреешь и на сдельщине не разгонишься. Есть расценки и есть возможность заработать, есть нормы и есть возможность их перевыполнить. Рабочий перевыполнил и заработал. Расценки срезают, норму повышают. Рабочий матерится, но деньги нужны: меньше перекуров, работа на совесть, а то и после смены, в субботу. Опять у кассы приятно. Но опять режут расценки. Заработок падает, а вкалывать надо больше, дай бог дотянуть до нормы. Баста, научен: не гони лошадей — себе дороже. И идет в курилку слушать по радио о высокой сознательности и коммунистическом отношении к труду. Не хотите платить по труду — получайте труд по оплате.

Как заставить работать даром? Госкомтруд придумывает трюк: рабочим, устанавливающим себе повышенные нормы, полгода разрешается платить по старым расценкам и нормам. Полгода, а потом — суп с котом? Мы исследовали: клюют ли рабочие на хитрую наживу? Нигде не клюют. Один директор объяснил. Идет Курочка Ряба, навстречу Белая Хохлатка. Курочка Ряба поздоровалась, а Белая Хохлатка мимо прошла. «Ты почему со мной не здороваешься?» — спрашивает Курочка Ряба. Хохлатка отвечает: «А ты почем яйца несешь?» «По 90 копеек». «А я по 95!» «Ну и дура! — говорит Курочка Ряба. — Буду я за 5 копеек гузку рвать».

— Теперь дураков нет — сказал директор. По-моему, он не совсем прав. У рабочих отнята цель, интерес к труду, отнят главный стимул производительного труда — заработок. Ведь кто-то же это делает, это может быть от большой корысти, но не от большого ума. Меньше всего заслуживают упрека руководители предприятий. Не они устанавливают фонд зарплаты и показатели средней зарплаты, не они инициаторы необоснованного систематического пересмотра норм и расценок на своем предприятии. Они лишь несут ответственность за перерасход Фонда зарплаты и невыполнение заданий по нормированию. Чтобы удержать стабильное ядро работников, заинтересовать их высокими ставками и премиями, руководство предприятий правдами и неправдами выбивает фонд зарплаты побольше. Для этого они раздувают численность, расширяют производство, строят новые участки без надежды на скорое завершение, но с расчетом увеличить штаты и получить под них дополнительные средства на оплату. Я не знаю ни одного директора, который мухлюет потому, что ему это нравится. Он бы и не подумал, если б имел необходимые полномочия в вопросах оплаты и кадров, если б была возможность платить по труду. Как только Щекинскому комбинату разрешили стабильный Фонд заработной платы, сразу пропала проблема дефицита кадров и связанных с нею манипуляций — появились деньги на оплату работы. Дым рассеялся и руководство комбината столкнулось не с легендарной, а с реальной проблемой: как избавиться от лишних людей? Директора спросили:

«Вы сократили инженерно-технический персонал на пятьдесят человек — как справляются?» «Если бы зависело от меня, — ответил директор, — я бы оставил только пятьдесят». Даже в льготных условиях эксперимента директор не имеет необходимых полномочий. Кто же управляет предприятием? Вышестоящее объединение, главк, министерство. Что же вы, товарищи, почему не даете работать ни рабочему, ни директору? Там отвечают: «Мы точно в таком положении. Мы планируем так, как планируют нам». И палец вверх: Госплан, Госснаб, Минфин, Госкомтруд и т. п. — целая туча на командном Олимпе. Выше — небесное тело Совета Министров и над всем — красное солнце обожествленного ЦК партии. Вся наша громоздкая экономика, да и все, что ни есть на шестой части планеты, управляется из единого центра — ЦК.

ЦК партии принадлежит честь разработки принципов и стратегии внешней и внутренней политики государства, в том числе в народном хозяйстве. Если ЦК можно сравнить со ставкой Верховного главнокомандования, то штаб экономического управления — Госплан. Какими же принципами он руководствуется? Самыми благонамеренными: планомерность и пропорциональность, полная занятость, от каждого по способности, каждому по труду, рост зарплаты на основе роста производительности труда — это мы знаем из учебников. Но что мы видим на практике? Какая планомерность и пропорциональность, если нет соответствия между количеством и структурой рабочих мест и рабочей силы? Какая «полная» занятость, если только по официальным сводкам потерь рабочего времени недоиспользуется более 10 % штатных работников, каждый десятый, по сути дела, скрытый безработный? Многие ли у нас вкалывают «по способности»? А кто вкалывает и не вкалывает — велика ли разница в их оплате? Разве это «по труду»? А как растет зарплата на основе производительности, это мы видим из практики пересмотра норм и расценок. Так что благие принципы — блуд словесный. Реальное управление строится, скорее, на извращения этих принципов.

Из принципа всеобщей полной занятости последовательно проводится лишь первая его часть: всеобщая или поголовная занятость. Причем понятие «занятость» и конституционная обязанность каждого заниматься общественно полезным трудом практически толкуется как обязанность состоять на государственной службе, в контролируемой государством организации. Независимая работа, артельная или индивидуальная, обусловлены таким ограничениями, что фактически поставлены вне закона. Артели презрительно именуются «шабашниками» и нередко привлекаются к уголовной ответственности по существу за то, что зарабатывают больше, чем государственные рабочие. Индивидуальное ремесло обложено непосильными налогами и трудностями приобретения материалов и сбыта продукции. Кому не знакомы обычные сцены на остановках, у станций метро, у магазинов, когда милиция штрафует, гоняет старух с пучками редиски, укропа, цветами? Покупатели бегут за старухой, а старуха — от милиционера, от штрафа за торговлю в неположенном месте. Стыдища! Видно, что и милиционеру стыдно, но долг службы, не его это головотяпство, а так проводится в жизнь социалистический принцип: «всеобщей и полной занятости».